Тверской Баскак

Так я себя успокаиваю. Раз мои слова задели Ярослава за живое, то может быть, он еще одумается и выступит вместе с братом против монгол.

В коридорах стало уже темновато, и я с трудом нахожу общую посольскую палату. Открываю дверь и застываю на входе. «Ну и вонища!» Почти три десятка давно немытых мужских тел, пропотевшая одежда и еще бог знает что. Духан просто сбивает с ног. А что делать?! Несколько секунд стою в проеме, пытаясь свыкнуться с «божественным ароматом» и делаю первый шаг. Стараясь не наступить на лежащие тела, протискиваюсь к своей лавке и укладываюсь. В голове роятся нерадостные мысли.

«Что дальше будет со мной? С посольством мои дела закончились, из города того и гляди попрут. Куда идти то? Вспомнив свою придуманную легенду, усмехаюсь: В Рим возвращайся – домой».

Как заснул не помню, но разбудила меня активная движуха. Спускаю ноги с лавки и утыкаюсь взглядом в своего знакомого половца. Зевнув во весь рот, спрашиваю:

– Чего случилось то? Что за переполох?

Тот бурчит, деловито набивая своим скарбом седельные сумы и мешки.

– Уезжаем. Нойон Турслан Хаши вместе с князем едут в Чернигов.

Я аж оторопел, всю сонливость как рукой сняло.

– Зачем?

В ответ получаю лишь снисходительный взгляд, мол что за вопросы? Откуда мне знать? Воин не спрашивает – зачем, он лишь выполняет приказы.

Понимаю, что спрашивать кого-либо бесполезно. Встаю и, оправив халат, выхожу во двор. Там не меньшая суета. Ржание лошадей, беготня.

«А, плевать, – мысленно машу на все это рукой и направляюсь к колодцу, – умоюсь, напьюсь, а там видно будет»

Выливаю себе на голову ведро воды и утираюсь полой халата – больше нечем. Сознание сразу прояснилось и добавилось бодрости. Разгибаюсь и чуть не вздрагиваю. Прямо надо мной навис Турслан Хаши. Он в седле, одет по-походному, то есть в овчинную шубу на голое тело. Тонкие усики над верхней губой задираются в оскалоподобной улыбке.

– Не знаю, как тебе это удалось, но мое слово крепкое. Мы, монголы, услуги не забываем.

Силюсь понять, о чем это он, а степной князь, не замечая моей растерянности, подзывающе взмахивает рукой. Один из его воинов тут же подводит мне степного конька с добротным кожаным седлом, стременами и украшенной медными заклепками уздечкой.

– Этот конь теперь твой. – Нойон довольно улыбается, ожидая благодарности, и я по обычаю кланяюсь, мол спасибо, всю жизнь мечтал о таком подарке.

Турслан удовлетворенно кивает и добавляет:

– Знаю, ты слуга божий и за скотиной ходить не привык, поэтому на время похода можешь взять себе двух человек в услужение. – Он вновь ухмыльнулся. – за мой кошт разумеется, а также, я дам к ним двух заводных лошадей и прочие мелочи, что могут понадобиться в пути. Поход предстоит не близкий.

В моей голове куча вопросов. За что подарки?! Какой, к черту, поход?! Что мне со всем этим делать? Очень хочется спросить, но я молчу, боясь проколоться. К счастью, тут появился хорезмиец, и его слова начали кое-что прояснять. Прижав ладони к груди, Фарс аль Хорезми почтительно склоняет голову.

– Я слышал, что влияние христианских священников на светскую власть в полуденных странах велико, но все равно впечатлен. Всего лишь одна беседа и князь Ярослав безоговорочно принял верное решение.

Он замолчал, а мне теперь многое становится понятным. Видать, за ночь князь так и не угомонился, а разошелся еще круче. Мечта о Великокняжеском Владимирском столе совсем затмила глаза, и он теперь готов не только принять власть монгольского хана, но и пойти против брата.

Добившись некоторого понимания ситуации, тут же опять захожу в тупик.

«Так, а Чернигов тут причем? – Спрашиваю себя. – А я? Я-то каким боком?»

Словно подслушав мои мысли, хорезмиец склоняется к моему уху.

– Твоя идея о необходимости склонить Михаила Черниговского на нашу сторону пришлась Турслану Хаши по вкусу. Сейчас спешно едем в Чернигов, и если князья договорятся, то оба отправят совместное посольство к хану Бату для подготовки похода.

План понятный и от этого еще более жуткий. Как мне реагировать, я еще не решил, поэтому старательно изображаю понимание и согласие. Поднимаю взгляд на нойона и получаю ответ на последний вопрос.

– Ты поедешь с нами, – в глазах монгола блеснула хитрая искра, – Бату-хан не простит мне, если я оставлю в стороне человека с такими талантами.

«Черт знает что!» – Хочется заорать – «Вы что, с ума все посходили?! Никого я не уговаривал, никаких идей не высказывал! Откуда вы все это взяли?! Не хватало еще мне войти в историю как подлый папский нунций, соблазнивший правоверного князя на измену».