Тверской Баскак. Книга 2

Дмитрий Емельянов Тверской Баскак. Книга 2

Часть 1. Консул республики Глава 1

В большой княжей палате Твери сегодня жарко. Полный состав боярской городской думы гудит, как растревоженный улей. Ждем доверенного человека от Великого князя. Он прибыл вчера, и до меня уже долетели слухи по какому поводу. Новость не то, чтобы совсем плохая, но и хорошей ее не назовешь. Прямо скажу, она застала меня врасплох.

Непроизвольно морщу лоб, последняя неделя и прям была богата на неприятные вести. На днях напомнил о себе Турслан Хаши. Сейчас он вместе со всем войском Батыя движется в сторону Киева, но тем не менее нашел возможность отправить ко мне гонца. Его беспокойство читалось между строк послания, где он в довольно завуалированной форме извещал о том, что из Каракорума назначен во Владимир новый баскак. Не кто-нибудь, а приближенный самого хана Угедея, бек битигчи Ярмага с полномочиями сбора дани по всему Русскому улусу. Назначен в обход Батыя, а стало быть, он, Турслан Хаши, никакой протекции мне больше составить не сможет и просит меня быть с этим человеком крайне осторожным.

Самое же главное было в конце. Как я понял, ради этой концовки письмо и было отправлено, там он просил меня ни в коем случае не ссылаться на наш уговор и при новом битигчи вообще о нем не упоминать.

Вспомнив про нойона, не могу удержаться от иронии.

«Наш бесстрашный Турслан не так уж и бесстрашен!» – Сдержав это восклицание, обвожу взглядом собравшихся бояр.

На дворе конец августа, и их красные лица в купе с собольими шубами вновь заставляют меня ерничать.

«Охота пуще неволи! – Не меняясь в лице, мысленно язвлю я. – За восемьсот лет ничего не изменилось! Что в наше время, что в это! Ради понтов люди готовы вытерпеть что угодно».

Дабы отвлечься, встаю и подхожу к окошку. Глоток свежего воздуха мне не помешает. Через узкую, как бойница, прорезь виден противоположный берег Волги и стены моего острога. Сами стены еще деревянные, а вот четыре башни вдоль крутого берега уже обложены красным глиняным кирпичом и смотрятся весьма внушительно. Их островерхие крыши отливают матовостью керамической черепицы, а на шпиле центральной красуется позолоченный двуглавый орел.

«А что, – в очередной раз оправдываю свой плагиат, – хорошая птица, со значением! Надо брать, пока еще свободна!»

Отсюда не видно, но я и без этого знаю, что еще шесть таких же красавиц башен выходят и на три другие стороны, делая острог неприступной твердыней, контролирующей как подходы к Твери с севера, так и речную стрелку реки Тверцы и Волги.

Шорох распахнувшейся двери отвлекает меня от умиротворяющего созерцания и заставляет обернуться.

Боярин Роман Радимич застыл в проеме своей дородной фигурой. Как ключник княжьего дома в Твери, он встречал почетного гостя и сейчас, поклонившись уважаемому собранию, провозгласил.

– Посол Великого Князя Владимирского, боярин Акинфий Ворон

Пройдя в палату, он отошел в сторону, пропуская именитого гостя. Княжий боярин ждать себя не заставил и вошел сразу же, громко топая подбитыми сапогами.

Чуть склонив голову в мою сторону, он также в рамках минимальной вежливости поприветствовал и сидящую вдоль стен тверскую господу. Затем вскинув голову и изредка оглаживая ухоженную бородку, он начал говорить:

– Великий князь Владимирский Ярослав Всеволодович волею своей снимает со стола Тверского свого старшего сына Александра и дает городу другого князя. – Тут он сделал театральную паузу и, вызывающе задрав подбородок, прошелся взглядом по напрягшимся лицам бояр.

Многие отвели глаза в сторону, не желая связываться со столичным гостем, но Лугота прятаться не стал и встретил пронизывающий взгляд вопросом.

– А что же Александр? У нас со старшим Ярославичем вроде бы никакой при не было, и ему и нам тока польза.

Не выказав ни удивления, ни раздражения, посол ответил все в том же степенно-торжественном тоне.

– Великий князь сажает на Тверской стол другого сына своего Ярослава, а за Александром оставляет вотчину его, град Переяславль Залеский, и велит тому оставаться в Новагороде, да княжить там.

Со своего места так, словно бы рассуждая с самим собой, подал голос Острата.

– Младшему-то, Ярославу Ярославичу, сейчас поди и десяти годков нету. Какую же такой малолетний князь защиту нам даст? Может торопится Великий князь?

В ответ его тут же ожег гневный взгляд.

– Не тебе, боярин, судить о делах Великокняжеских! Кого и куда сажать из детей своих, Ярослав Всеволодович сам решит, а вам, господа тверская, следует знать, что за любым из сыновей княжих стоит грозная тень отца его. Она вам и защита, и суд праведный.

Я стою у окна и слушаю бояр лишь краем уха. Со вчерашнего дня, с той самой минуты, как мне донесли зачем приехал посол, я так и не смог ответить себе на самый главный вопрос. Мне-то что делать? Коли Александра с Твери убирают, то и наместника его тоже терпеть не будут. Я, конечно, еще и ханский баскак, но и этот трон уже зашатался подо мной.