Тверской Баскак. Том Третий (СИ)

— Ты не торопись, а послушай лучше. Я уже сколько раз пытался у вас в Новгороде свой торговый двор открыть, и все никак. Тебя просил помочь, но у вас то одно, то другое, вот уже три года дело стоит.

Горята раздраженно махнул рукой.

— Да это все Ганза германская да посадник наш нынешний Сбыслав Якунович. Уже скоко лет не можем его подвинуть. Прусская улица власть держит крепко, нам Неревским их никак не осилить!

— Вот и я об этом! — Поддакиваю ему. — А ежели мой двор в Новгороде появится, то вместе-то нам полегче будет и посадника подвинуть, и Ганзе укорот дать.

Здоровенный кулак Горяты с грохотом опустился на стол.

— Вот не люблю я этого, когда ты вокруг да около! Говори прямо, чего удумал!

«Прямо, так прямо! Ладно!» — Улыбаясь, смотрю в раскрасневшееся лицо друга.

— У вас в Славянском конце большой участок земли есть, так вы его Евпраксии в приданное отдайте.

Услышав, Горята покачал головой и криво усмехнулся.

— А не жирно тебе будет⁈ Рудник, участок…

Я вновь возмущенно хмыкаю.

— Почему мне⁈ Ваша сестра будет всем владеть, а я лишь там торговый двор да отделение банка открою. — Тут я не могу сдержать улыбку. — А вы с братом можете в долю войти. Ведь все в наших руках! Хотите, проведем его в обход товарищества. Будет только ваш и мой, пятьдесят на пятьдесят!

Я отлично знаю, куда надо надавить в разговоре с Горятой. Он хоть с виду больше на простоватого богатыря смахивает, но торгаш еще тот и хороший навар за версту чует, недаром же он первый из новгородцев, кто на союз со мной пошел.

Несколько секунд мы смотрим друг на друга, глаза в глаза, а потом, усмехнувшись, Горята протягивает руку и забирает со стола свой свиток.

— В общем, я тебя понял! — Скатав пергамент обратно, он спрятал его за пазуху. — И хоть, как ты сказал, путь между нашими городами неблизкий, я сегодня же возвращаюсь в Новгород. Обсудим все с Богданом и решим. Думаю, к рождественской ярмарке вернусь с другим предложением.

Тут он улыбнулся еще шире и разлил остаток настойки по бокалам.

— Все-таки хорошее у тебя зелье! — Подняв свой кубок, он довольно осклабился и провозгласил тост. — За то, чтобы и в этот раз удача тебя не подвела!

Опрокинув в себя содержимое и утерев рот рукавом, он добавил.

— Ну и нас вместе с тобой!

Поддерживаю его и, допив свой бокал до дна, подаю слуге знак, чтобы принесли еще графин и накрывали на стол. Дело сделано, и теперь можно уже и пообедать по-настоящему.

Пока расставляют приборы и тарелки. Мы успеваем выпить еще по одной, и тут мне приходит в голову, что Горята тот человек, с кем я могу посоветоваться по Полоцкому делу. С Калидой не поговоришь, он и слышать про Константина не хочет. Заладил, что дело грязное и мне туда лезть не след, а я совсем другого мнения и отступать не собираюсь.

Поставив свой кубок на стол, бросаю на новгородца вопросительный взгляд.

— Вот скажи мне, Горята Нездинич, ты в таких делах более сведущ, чем я.

Похвала приходится новгородцу по душе, а я продолжаю.

— Ежели человек девку сильничал, но потом осознал свой грех и хочет перед семьей ее покаяться и вину свою загладить. Можно что сделать? Или бесполезно все⁈

Задумавшись, Горята неодобрительно покачал головой.

— Грех это большой! Неужто тебе, Фрязин, баб не хватает⁈

Поняв, что он подумал, я аж крякнул с досады.

— Да ты о чем⁈ Не о себе я толкую!

— Ааа! — С облегчением протянул новгородец. — А то я уж подумал…

Я уже начинаю жалеть, что затеял этот разговор, но Горята вдруг вновь меняет мое мнение. Огладив бороду, он изрекает с глубокомысленным видом.

— Ежели человек знатного рода, а обесчещенная девка из низшей семьи, то выход может быть очень простой…

Он замолчал, а я вскинул на него заинтересованный взгляд, мол не тяни, что за выход.

Позволив себе пару мгновений насладиться моим нетерпением, Горята все же продолжил.

— Пусть он женится на бедняге, и думаю, семью такой вариант очень даже устроит.

«А ведь он прав!» — Мысленно восхитившись простотой решения, я все же не смог не отметить, что вопрос, устроит ли такой выход обесчещенную девушку, никого не волнует.

Часть 1 Глава 6

Середина января 1246 года

Середина января — самый разгар зимней ярмарки, и народу на центральной площади столько, что не протолкнуться. Я иду вдоль торговых рядов и с интересом рассматриваю разложенный товар. На полшага позади за мной шагает Калида, а впереди, расталкивая народ своими широкими плечами, идет тот самый парень, что положил Гамбургского киллера. Мы все трое одеты в обычное платье попроще, дабы не привлекать лишнего внимание.

Мне нравится пройтись по рынку в это время. Потолкаться, почувствовать бьющую через край энергию, послушать, о чем толкует народ, кого ругают, кого хвалят. В общем я устраиваю такие обходы, дабы не отрываться от простого люда, хоть оба моих ангела-хранителя и категорически против. Наверное, они правы, но, как говорится, от судьбы не убережешься, даже если за каменными стенами прятаться.