Тверской Баскак. Том Третий

Нетерпение гложет и рождает всякие страшные мысли, а вдруг гонец не доехал, а вдруг… Но тут из-за деревьев вылетает первый заряд и крохотной точкой чертит в небе параболическую кривую, а затем вспыхивает огненным разрывом точно в первой шеренге атакующих.

Вслед за ним вспышки пламени начинают взбухать по всей литовской линии, заволакивая небо полосами жирного черного дыма. Последняя баллиста жахнула где-то на правом фланге, угодив ядром в самую гущу конницу Товтивила.

Литовцы уже попривыкли и не шарахаются в стороны, выпучив глаза, как в первый раз. Они уже спокойно оттаскивают раненых, тушат гривы коней и горящих товарищей, и в этой рутинной работе пропускают тот момент, когда с обоих флангов из леса на лед выкатились наши конные сотни.

Все, и всадники Товтивила, и пехота Едивида, увидели опасность, только когда засадная кавалерия уже набрала ход, и времени на организованную встречу уже не оставалось.

Дружина Ярослава врубилась в стоячую конницу противника, сбивая с ног коней и круша направо и налево. Неожиданность была так высока, что бронированный клин мгновенно рассек литовский фланг надвое, и лучшие рубаки Товтивила не продержались и минуты. Нахлестывая коней, они рванулись к противоположному берегу стремясь оторваться от настигающего врага.

На другом краю произошло почти все тоже самое, только Куранбаса, смяв пехоту Едивида, не увлекся преследованием, а ударил во фланг жемайтам Викинта.

Выдохнув, утираю струящийся по лицу пот и оборачиваюсь к стоящим рядом трубачу.

— Все! Дело сделано! Труби общую атаку!

В ответ на завывание трубы зарокотали ротные барабаны, и весь фронт, придя в движение, обрушился на оставшихся литовцев. Бежавшие фланги поставили Викинта в безвыходное положение. Его жемайты еще сопротивлялись, только усугубляя свое и без того бедственное положение. Не прошло и десяти минут, как их зажали с трех сторон и началось настоящее избиение.

Присев на пенек, я не стал на это смотреть, а с каким-то внутренним опустошением прошептал.

— Ну что ж, есть чем гордиться! Получилось не хуже, чем у Ганнибала при Каннах.

Глава 7

Войдя в новый зал Княжей палаты, обвожу взглядом рассаживающихся вокруг круглого стола князей и чувствую, как невольная улыбка растягивает мои губы.

«Прям рыцари короля Артура!»

Поприветствовав всех присутствующих, прохожу к своему креслу и продолжаю саркастически ерничать.

«Хотя нет! С учетом стоящих за благородными сеньорами ближних бояр и дьяков, это зрелище больше напоминает Репинское заседание государственного совета».

Новое здание государственных приказов и палаты князей закончили отделывать как раз к первому в этом году заседанию. Зимняя сессия, как сказали бы в нашем времени, не состоялась по причине экстраординарных военных действий, поэтому этот зал и этот стол князья видят впервые, и некоторых он смущает своей, мягко сказать, нетрадиционностью.

Раньше-то, как было! Ярослав и председатель палаты, то бишь я, в президиуме, а все остальные на лавке строго по старшинству. Первым Смоленский князь и так далее по убыванию. А теперь стол круглый, и место старшего ничем не отличается от всех остальных, да еще кресло Ярослава с одной стороны, а председателя прямо с противоположной. Поди тут разберись кто родовитее и круче, а еще каждое кресло с именной бронзовой табличкой, и специально выделенный человек разводит князей по предписанным им местам.

Едва все расселись, я объявляю, что сегодняшнее заседание начинается с приятного события — с официального приема в палату князей сразу двух новых членов.

Мой взгляд поочередно останавливается на Константине Полоцком и Василии Клинском.

Ну, с Константином всем все понятно, а вот другой кандидат вызывает у членов палаты удивленный интерес. И неудивительно, ведь до этого Клин упорно держался на стороне Москвы и напрочь отказывались от членства в Союзе.

Для многих это сюрприз, потому что работа с князем Василием велась тайно и началась еще в марте. Тогда, едва вернувшись из похода, я немедля попросил боярина Острату съездить в Клин. Этот город традиционно оставался в сфере влияния Москвы, но со смертью Михаила Хоробрита и до воцарения на Московском столе нового князя появлялся некий политический вакуум, который я решил заполнить в свою пользу.

Прибыв в Клин, Острата в доверительной беседе настоятельно порекомендовал князю Василию Сухому, не мешкая, присоединиться к Союзу городов. Намек был прозрачен до очевидности. Московской крыши у Клина больше нет, а объединение русских городов вокруг Твери дело настолько богоугодное, что ежели Василий этого своевременно не поймет, то случиться может всякое… Если уж московский стол так нечаянно освободился, то и в Клину завсегда другой князь может оказаться.

Василий все понял правильно, и уже в апреле делегация от городка Клин прибыла в Тверь и с нижайшей просьбой подала прошение о принятии их в Союз городов русских. Просьбу, конечно, уважили, и вот сегодня дело подошло к финальной точке.