Тверской Баскак. Том Третий

На днях у Якуна приезжие бояре собирались. Всех, кто был, мои люди не приметили, но вот бежецкого боярина Хрома Кобылу узнали. — Подумав, он добавляет. — Еще этот Хром вчера к Даниилу Московскому заходил. Я еще голову сломал, какие-такие дела могут быть у князя с худородным боярином.

* * *

Черный ход постоялого двора «Княжьи хоромы» закрыт, но это мой постоялый двор, и я подаю Калиде ключи.

— Открывай!

Пошерудив ключом, тот снял замок и потянул ручку на себя. Смазанные петли прокрутились без скрипа, и из темного нутра пахнуло теплом и запахами кухни.

— Пошли! — Подняв фонарь, Калида шагнул первым, за ним я и Куранбаса.

Лестница бежит вверх, чуть поскрипывают ступени, мы поднимаемся на второй этаж. Здесь три комнаты в восточном крыле занимает Бежецкий князь Жидислав Ингваревич Старый.

Идем по коридору. Длинные полы плащей полощутся по ногам, капюшоны скрывают лица.

У входа мордатый гридень, выставив ладонь, останавливает нас.

— Куда?! Не велено! Князь отдыхает!

Он презрительно оттопыривает нижнюю губу, а Калида без слов впечатывает ему в живот свой железный кулак.

Выпучив глаза и надув щеки, тот оседает на пол и слышит над собой злой шепот.

— Вякнешь, язык отрежу!

Гридень яростно кивает головой, мол все понял, а я резко толкаю дверь.

Оплывшая свеча тускло освещает большую кровать и вскочившего князя. Всклокоченные седые волосы, испуганные глаза, ноги путаются в длинной рубахе до пят.

Втащив охранника вовнутрь, Калида с половцем остались у двери, а я подхожу к замершему в непонимании старику и толкаю его обратно на кровать.

— Сядь, разговор есть!

Тот плюхается на разостланную перину, а я снимаю с головы капюшон.

— Ну что же ты, Жидислав Игоревич! Я к тебе со всей душой, а ты… Нехорошо!

Старый хрыч забегал глазками.

— Что это значит, консул?! Я завтра же расскажу об этом в палате князей! Пусть все узнают…

Обрываю его на полуслове.

— Заткнись, старый хрыч, и слушай! Спрошу только один раз! Кто еще кроме тебя собирается завтра голосовать за Александра?

Тот срывается на хрип, но голос не повышает.

— О чем ты?! Какой Александр?! Консул, ты в своем уме?!

На уговоры у меня времени нет, поэтому, не говоря больше ни слова, достаю из-за пазухи две бутылочки и выливаю одну из них в стоящую на столе чашку.

— Ты ведь, Жидислав, наверняка наслышан о любовнице моей.

Взгляд князя застыл на чашке в моей руке, а я мрачно усмехаюсь.

— Да, да! Я говорю о ней, о ведьме Иргиль. — Киваю Куранбасе, и тот, подойдя к князю, обхватывает его руками, не давая даже дернуться.

Бежецкий князь пытается стиснуть зубы, но куда там. Жестко сжимаю двумя пальцами ему щеки и вливаю в приоткрывшийся рот всю чашку. Держу его голову до тех пор, пока спазмы на горле не говорят, что жидкость прошла в желудок.

Затем отпускаю его и говорю, глядя в обезумевшие глаза.

— Яд, что ты только что проглотил, начнет действовать очень скоро, но ты еще можешь спастись. — Трясу перед его носом второй бутылочкой. — Это противоядие, и я готов его обменять. Ты мне имена, я тебе жизнь!

Выпрямляюсь и начинаю загибать пальцы.

— Раз! Время пошло, Жидислав! Когда я загну десятый палец, тебя будет уже не спасти. Два! Три!

От ужаса подбородок князя затрясся, и он выдавил из себя.

— Мстислав Торопецкий…

На следующем имени он споткнулся, и я загнул еще палец.

Четыре! Пять!

— Василий Сухой, Всеволод Святославич Смоленский! — Лихорадочно заторопился князь, но я неумолимо продолжаю.

— Шесть! Семь!

— Ярослав! Еще Ярослав Всеволодович! — Истерично выкрикнул Жидислав, и я понял, что это все.

Бросаю ему спасительную бутылочку, и тот, срывая трясущимися руками пробку, жадно высасывает все без остатка.

Смотрю на его дергающийся кадык, и мне становится немного жаль старика. Конечно, никакой это был не яд и не противоядие. Просто горький настой трав, но говорить князю об этом я не собираюсь. Я не садист, и мучения даже нравственные мне удовольствия не доставляют. Жесткие условия заставляют меня действовать жестко, но не более того. Сказать старику сейчас, что его обманули, взяли на понт, по-моему, уже чересчур.

Отвожу взгляд от Жидислава и думаю о том, что сбылись самые худшие мои опасения.

«Он назвал пятерых! Значит завтра за выдвижение Александра проголосуют пятеро из девяти членов палаты. Это большинство, и он сможет выставить свою кандидатуру против моей. Конечно, это далеко не победа, но это неминуемый раскол с неизвестным результатом. Мне это надо?! Нет! Значит нужно действовать на упреждение!»

* * *

Приемная горница в кремле. Я сижу на лавке и жду. Ярослав уже спит, но у меня особое право приходить в любое время, и все слуги в тереме это знают, и потому вопросов не задают.

Вышел ближний княжий слуга Афанасий и, выслушав мое желание увидеться с князем прямо сейчас, тяжело вздохнул. Хотел что-то спросить, но еще раз глянув на меня, понял, что ответа не будет, и ушел докладывать Ярославу.

Ждать пришлось долго. Прошло не менее получаса, прежде чем я услышал шаркающие шаги. Вскоре появился Афанасий со свечой в руке и поставил ее на стол. За ним вошел Ярослав. Его взгляд красноречивее слов прокричал — какого черта?!