Тверской Баскак. Том Второй (СИ)

Выдержать подобную комплектацию в условиях быстро увеличивающихся масштабов армии, прямо скажу, нелегко. Особенно теперь, когда в расходы на создание регулярной армии мне удалось втянуть и бюджет города. Якун со своей кликой постоянно вставляет мне палки в колеса, нашептывая боярам, что конных детей боярских да городового ополчения вполне достаточно, а наемные полки и все остальное — это пустая трата денег и баловство. Особенно достается от него фургонам.

Подобная четырехметровая телега с высокими бортами и колесами по грудь взрослому человеку по себестоимости сопоставима с тяжелым танком нашего времени. Плюс еще пара лошадей, можно сказать, золотая телега! И все вокруг, даже Калида, наседают на меня — зачем эти фургоны вообще нужны, разор только. Мол, ежели надо будет, наставим рогаток да ров выроем, и то больше пользы будет!

Пользуясь своей властью и авторитетом, я этот напор до сего дня сдерживаю, но честно говоря, бодаться устал. Объяснять боярам, что мы готовимся воевать с лучшей в мире конницей, дело неблагодарное. Они еще не битые по-настоящему и не представляют, с какой мощью рано или поздно нам придется столкнуться. Нынешние монголы — это не та Золотая орда, что будет через сто пятьдесят лет или через триста. Нынешние собаку на войне съели! Для них синхронный маневр сотен, а то и тысяч всадников обычное дело. Охваты с флангов и глубокие рейды в тыл врага — повседневность. Я сам все это видел и точно знаю, с таким противником даже на марше надо быть в постоянной готовности отразить внезапную атаку. Когда на тебя несется конная лава, уже поздно рубить рогатки и копать рвы!

При мысли о монголах в памяти вдруг всплыло круглое лицо бек битигчи Ярмага и его заплывшие глазки в красных прожилках разорванных капилляров.

«Да уж! — Улыбнувшись, вспоминаю, как через пару дней я зашел проведать своих подопечных. — Ребятки оказались куда запойнее, чем я ожидал. Видать, и раньше выпить были не дураки. За три дня в 'саду Эдем» они так подсели на настойку, что встретившая меня Марфа даже пожаловалась.

— Скучаем мы тута, консул! Этот жирный, — она ткнула пальцем в валяющегося прямо на полу Ярмага, — как очухается, так еще взбирается на меня, а от тех двоих никакого проку. Едва голову поднимут, так тут же по новой глазища свои окаянные зальют и… — Она с безнадегой махнула рукой. — Скука!

Едва сдерживая смех, я погрозил ей пальцем.

— Сидите и не бухтите! Скучно им видите ли! — Решив, на всякий случай, пристрожить ушлую бабенку, хмурю брови. — А ты думала, я тебе за веселье плачу что ли! Пусть пьют! И чтобы еще неделю носа отсюда не казали. Ты за это в ответе. Ясно тебе!

Марфа лишь повела обнаженным плечом.

— Да кудашь они денутся-то!

Меня такой ответ не устроил, и мои брови насупились еще сильнее, а Марфа успокаивающе всплеснула руками.

— Да поняла я, поняла! Что я дура совсем что ли!

Через неделю я подготовил документы с переписью всех облагаемых налогом крестьянских дворов, доходных ремесел и купеческих промыслов, по которым выходило, что в Твери за два года население нисколько не выросло, а ремесленников и купцов в городе по пальцам пересчитать. Написал, как и положено, на монгольском, используя принятый еще Чингисханом уйгурский алфавит, так что не подкопаться. Полагающую по этой переписи ханскую десятину, по большей части пушниной, а не серебром, уложили в сани и вместе с полным списком всего собранного приготовили к отправке. После этого я вновь посетил «сад Эдем», где по понятным причинам без труда получил под этим документом подписи всех троих и личную печать Ярмаги.

Монголы доходили в «раю» еще пару дней, после чего, уже опасаясь за их жизнь, я прекратил это «блаженство». Погрузив всех троих прямо на сани с ордынским выходом и укрыв как следует шубами, я передал их вместе с караваном из трех возов монгольскому сотнику.

Тубус с подписанной переписью я отдал тоже ему с наказом передать бек битигчи, когда тот очнется. Может быть, в другом месте и в другое время сотник не стал бы меня слушать и попытался бы привести старшего в чувство, но здесь у него прямо на глазах спивалась целая полусотня, и он просто мечтал убраться отсюда как можно скорее.

Караван монгольского баскака выдвинулся по дороге на юг в тот же день. С десяток бутылей настойки, что я «заботливо» положил в сани бек бетагчи, гарантировали что до Владимира он будет пребывать в эйфории, а там пусть хоть сдохнет, не моя головная боль.