Тверской Баскак. Том Второй (СИ)

Меня он явно не знает, а после устроенной Яремой выволочки вообще старается не смотреть в мою сторону. Поэтому, желая завести разговор, добавляю в голос мягкости и сопереживания.

— Издалече чай приехал?

Тот охотно соглашается.

— Да десятка два вёрст, а может и с гаком! Деревенька Змеиное, что возле Медновского острога.

Честно сказать, я и не знал, что Медное уже обросло какими-то деревнями. В благодушном настроении продолжаю расспрашивать чисто из любопытства.

— Ну и как там у вас дела? Всего ли в достатке?

— Да грех жаловаться! Приютили вот, землю дали, плуг опять же, инструмент, лошадок. Еще б налогом так не душили, да процентом банку, так и совсем жизнь бы наладилась.

Тут у меня впервые закралось подозрение, что чего-то с деревенькой этой и со стариком не совсем так.

— А давно вы обосновались-то в Медном? — Задаю вопрос, потому как старик явно не местный, а из беженцев.

— Так зимой этой пришли. Со Смоленска мы… Там совсем житья от литовцев не стало, а тут прослышали, что в Твери землю сразу дают, вспоможение подъемное, да и поборы умеренные, вот и решили всей общиной сняться и к вам переехать.

«Тааак! Получается и года у меня не живут. — Начинаю потихоньку закипать. — Тогда кто ж такой хитрожопый у нас объявился⁈»

Дело в том, что как на Тверских землях, так и на моих личных первый год с переселенцев никаких налогов брать не положено. На то есть решение городской думы мою подписанное. Бояре, конечно, на своих землях вопреки закону тайком беженцев обирают. Я о таком слышал, но пока вынужден закрывать на это глаза, потому как ссориться с Тверской господой сейчас не время.

В любом случае все это, как я полагал, происходит не у меня, а где-то в дальних боярских поместьях. А тут на тебе, на моей земле, прямо под носом! От такой наглости прям кулаки зачесались.

«Убью!» — В голове вспыхивает холодное бешенство, потому что я абсолютно уверен, чьих рук это дело.

Выдохнув, успокаиваюсь и для верности спрашиваю.

— А кому же налоги-то платите?

Поставив тяжелую корзину, мужик утер пот со лба.

— Так, этому же… — Он напрягся вспоминая мудреное имя. — Немцу, Якобсону, во… Он нас поселял, по его слову плуг нам дали на посев, семян, двух лошадок… — Он начал загибать пальцы. — Еще лопату, два топора…

— Стоп! — Прерываю его подсчеты. — Бумаги какие подписывали? Кто?

От прозвучавшей в моем голосе нескрываемой злости мужичок вздрогнул.

— Дак староста наш, Афонька Косой, — Он на всякий случай отступил на шаг. — Он палец свой прикладывал.

Смиряю бушующий во мне гнев.

«Чего старика-то пугать, он тут совершенно не причем!»

Немца Генриха Якобсона я подобрал в Дерпте. Какого он роду-племени не спрашивал, но по его роже и так было видно. У епископа Германа он заведовал всей канцелярией, а еще ссужал церковные деньги местным баронам. Епископу таким делом заниматься было не с руки, вот и сидел у него тайный человечек.

«Вот, — подумал я тогда, — кандидатура на пост главы будущего Военно-сберегательного банка. Считать умеет, с делом знаком. Тем более, новый человек в Твери, пока притрется на новом месте, пока пообвыкнется, точно по первости воровать не будет».

Привез я этого Генриха в Тверь, посадил на подъемные кредиты беженцам. Объяснил ему всю политику, мол тут тебе не Дерпт, про двадцать пять процентов годовых забудь… Я беру только пять. Для меня важно, чтобы люди осели, закрепились, жирком обросли и начали пользу городу приносить, а сиюминутная прибыль вторична.

Тот все усвоил и, действительно, человеком оказался толковым. Бумаги всегда в полном порядке, прям циферка к циферке. Работает споро, не ленится, с людьми вежлив и обходителен. В общем, до сего дня у меня претензий к нему не было. Теперь вижу зря! Про вторичность прибыли для меня он понял буквально.

Окидываю взглядом двор мельницы и вижу оседланную лошадь. Ничего больше не говоря, оставляю старика и, отвязав коня, запрыгиваю в седло.

Тут Ярема с мельником из дверей вышли, но и им я ничего объяснять не стал, только крикнул на ходу.

— Я в Заволжский! Коня потом верну.

До поселка версты три промчались лихо, думаю, коняка так давно не бегала. Влетели в ворота и прямиком через площадь к моему дому. Там на первом этаже вся администрация моя сидит.

Слетаю с седла, в два прыжка запрыгиваю на крыльцо, но тут останавливаюсь. Выдыхаю и пробую успокоиться.

«Стоп, не горячись! Может, человек и не виноват вовсе. Может, на него наговаривают. Вспомни про презумпцию невиновности, дай сначала обвиняемому возможность оправдаться».

Подействовало! Открываю дверь и, пройдя по коридору, захожу в контору отделения банка.

Увидев меня, Генрих тут же вскочил и согнулся в поклоне.

— Желаю здравствовать господину консулу!

— И тебе не хворать! — Не могу сдержаться от сарказма, но скрываю это за широкой улыбкой, мол хозяин шутит.

Немец все же угрозу уловил и как-то враз весь напрягся.

— Чего изволит господин консул? — Он изобразил еще один поклон.

Сажусь на стул напротив него и, подумав с секунду, выдаю.

— Да вот хочу посмотреть, что у тебя есть по деревне Змеиное.