Тверской Баскак. Том Второй (СИ)

Грохот копыт по брусчатке и топот десятков ног! Сполох огня разрывает пелену дыма, прорисовывая плотную бегущую на нас массу людей. Разверзнутые в бешеном крике рты, выставленные острия копий, занесенные над головой топоры!

До них шагов двадцать не больше, и я машу рукой.

— Пли!

Две шеренги арбалетчиков стреляют разом, и шестнадцать болтов просто сносят первую линию врага.

Общий крик боли, переходящий в вой!

Отстрелявшиеся арбалетчики опускаются на колено, и стоящие за ними шеренги делают свой залп. Еще шестнадцать стрел врезаются в осатаневшую толпу!

Всадник летит с лошади в снег. Атака практически останавливается, а над головой у меня раздается крик Куранбасы.

— За мной!

Степная сабля вылетела из ножен, и половец, не оглядываясь, бросился вперед. Следом за ним, не подводя веру своего командира, сорвался взвод алебардщиков.

— Твеерь! — Разом взорвали ночь сотни луженых глоток.

Две стенки столкнулись друг с другом, и тяжелые лезвия алебард закрутились, как жернова чудовищного молоха. Укол, замах, удар!

Штурмовой взвод работает, как на плацу против соломенных чучел, и эта убойная слаженность приводит горожане в ужас. Тела валятся как снопы, и видно, что им не устоять. Их командир, как и десяток окольчуженных кнехтов полегли еще от арбалетных болтов, а остальные все пятятся и пятятся.

И вот уже над скученной толпой пронеся панический вопль.

— Lauft um Euer Leben!

Тут даже немецкого знать не надо, чтобы понять — нас бросили, спасайся кто может! Этот вопль стал последней каплей, сломавшей дух сопротивления, и горожане, бросая оружие, кинулись бежать.

Куранбаса рванулся было в вдогонку, но я остановил его. Не хватало еще угодить в засаду.

Горожане сбежали, а мы, не спеша, идем вслед за ними. Нас уже догнали основные силы, и примчался гонец от Эрика. Теперь у меня прояснилась вся картина. Я веду пять рот по главной улице, датчанин идет по соседней с таким же количеством. За нами пламя пожара и раздирающий ноздри запах гари, впереди темнота улиц и стелящийся дым. Где-то там предворотная площадь старого города.

Взвод стрелков идет впереди, шагах в ста, прощупывая обстановку. Вот он вдруг останавливается и начинает отходить. Подтягиваемся ближе, и теперь я вижу, что улицу перекрывает баррикада, и с нее по моим стрелкам летят арбалетные болты.

Прячась за домами, стрелки хаотично отвечают, но положение наше крайне невыгодно. Отсвет пожара за нашими спинами, и мы как на ладони, тогда как защитники баррикады в темноте.

Останавливаю колонну, и идущий следом Ванька Соболь тут же подскакивает ко мне.

— Дозволь, консул, я их оттуда выбью! Счас враз щиты сколотим и сметем этот заслон, только скажи!

«Вот о чем я и говорил, — мелькнула у меня мысль, пока я глядел на разгоряченное лицо ротного, — азарт берет верх над осторожностью».

— Не торопись. — Остужаю его пыл. — Вы туда полезете, а вам на голову горящая смола польется, а потом вдруг вылазка.

— Отобьемся! — Не сдается Ванька, и я жестко ставлю его на место.

— Остынь, я сказал! Отбиться может и отобьешься, а сколько своих бойцов положишь, подумал?!

Тот оторопело таращится на меня, а я подстегиваю его к рациональному действию.

— Наобум не полезем! Давайте лучше тащите сюда наши баллисты.

С полсотни стрелков кинулось в обратном направлении, для помощи расчетам «орудий», а мы оттянулись назад. Выйдя из зоны поражения арбалетчиков, народ бросился по соседним домам, снимая двери и сколачивая щиты из подручного материала.

Пока возились, подтянулись баллисты. Поставили их по три в две линии и, зарядив, выкатили на позицию. Тут уже засвистели вражеские стрелы, но расчет прикрыли импровизированными щитами и приблизились шагов на пятьдесят, чтобы ударить наверняка трехлитровыми снарядами.

Баллисты жахнули почти одновременно, и огромное столб пламени просто накрыл баррикаду. Заметались горящие силуэты, и жуткий крик разорвал ночной воздух.

С пару минут там творится настоящий ад, а потом пламя начинает стихать, и я командую.

— Вперед!

Десяток стрелков, подхватив длинное бревно, с разбегу ударили им в остатки баррикады и под взметнувшийся сноп искр опрокинули завал. Алебардщики, используя свое оружие как багры, полностью расчистили проход, и мы вышли на приворотную площадь.

Окинув взглядом открывшееся пространство, вижу, что противник оставил надежду задержать нас на улицах посада и затворился в старом городе. Ворота уже закрыты, а в бойницах мечутся факелы готовящихся к штурму защитников.

«Вот и хорошо! — Бормочу я про себя. — Вот и отлично!»

Повернувшись, нахожу взглядом Куранбасу.

— Выкатывай на ударную дистанцию баллисты. Дадим немцам прикурить!

Дернувшийся было половец недоуменно остановился.

— Чего дадим немцам?!

Машу на него рукой, мол не важно, давай действуй!

Недовольно буркнув, Куранбаса побежал к баллистам, и вскоре они уже выкатились на площадь.

Здесь снега почти нет, и народ впрягся по двадцать человек в каждые сани, толкая их по месиву из снежной грязи и песка.

Прикинув на взгляд расстояние в сотню шагов, я показал.

— Сюда!