Твин-Пикс. Последнее досье

К концу 1990-х годов, на пороге тридцатилетия Донны, ее карьера модели пошла на спад. Донна вышла замуж за человека почти на двадцать лет старше, известного нью-йоркского венчурного капиталиста, одного из основателей нового, весьма успешного интернет-стартапа и видную фигуру среди нью-йоркских венчурных капиталистов. Это еще более упрочило ее положение в обществе; супруги часто принимали гостей в фешенебельном особняке на Саттон-Плейс и в роскошном загородном доме на берегу океана, в Саутгемптоне[9].

Примерно в то же время, в самом конце 1990-х, на каком-то благотворительном приеме Донна столкнулась с Ланой Баддинг Милфорд, вдовой Дугласа Милфорда, издателя «Твин-Пикс пост». Фотография красавиц в бальных платьях появилась на странице светской хроники «Нью-Йорк пост». Улыбка Ланы была поистине лучезарной, а в выражении лица Донны явно просматривались недовольство и некоторая напряженность.

Невозможно установить, повлияла ли эта случайная встреча на дальнейшие события, но вскоре после этого блистательная, сказочная жизнь Донны в Нью-Йорке – игра в поло, яхты, вертолеты и прочая мишура роскоши – потускнела с невероятной быстротой, обнажив неприглядную изнанку действительности. Через четыре года после свадьбы Донна, втайне от всех, добровольно поступила на лечение в реабилитационный центр, чтобы избавиться от алкогольной и наркотической зависимости.

В последующие пять лет это повторилось еще четыре раза, причем последнее, вынужденное пребывание в психиатрической лечебнице Маклин в штате Массачусетс[10] было результатом кризисной интервенции. Сначала муж заявил в полицию об исчезновении Донны; ее обнаружили два дня спустя, в одном из наркопритонов Нижнего Ист-Сайда. Предположительно, с ней случился нервный срыв после того, как она узнала о смерти матери от сердечной недостаточности. Донна так и не помирилась с Эйлин и, насколько мне известно, за семнадцать лет после отъезда из Твин-Пикс ни разу с ней не общалась. На похороны она тоже не поехала.

Когда протрезвевшую, но глубоко потрясенную Донну выписали из лечебницы, муж подал на развод. Перед свадьбой Донна подписала брачное соглашение, поэтому после развода ей полагались лишь скромное ежемесячное пособие и небольшая, хотя и шестизначная, сумма денег. Она переехала в пригород Нью-Хейвена в штате Коннектикут, подальше от прежней роскоши, неукоснительно посещала собрания программы «12 шагов» и вела трезвый образ жизни.

К сорока годам у Донны не было уверенности в завтрашнем дне, поэтому она наконец-то, впервые за двадцать лет, решила связаться с отцом, Уиллом Хэйвордом. Судя по всему, им удалось уладить все прежние разногласия, и год спустя Донна переехала в городок Мидлбери в штате Вермонт, где у Уилла, которому уже минуло семьдесят, была медицинская практика. Донна поселилась у отца и стала помогать ему в клинике. С недавних пор доктор Хэйворд начал сокращать свой рабочий день, но выходить на пенсию не собирается. Донна по-прежнему живет с ним, принимает активное участие в деятельности местного отделения программы «12 шагов» и, как мне удалось узнать, проходит обучение, чтобы получить диплом медицинской сестры. Встретиться со мной она упорно отказывается.

Особо подчеркну, что от неведомой трагедии, сокрушившей семейство Хэйворд, пострадала и младшая сестра Донны, Герстен. Она была необычайно одаренным ребенком, настоящим вундеркиндом; талантливая пианистка, она еще подростком выступала с концертами по всему северо-западному побережью США. Вдобавок у нее были прекрасные математические способности, и в старших классах она уже освоила курс высшей математики на уровне колледжа. Герстен окончила школу в шестнадцать лет, и несколько знаменитых университетов предложили ей стипендиальную программу. Она свободно говорила и читала на четырех языках, а ее коэффициент интеллекта намного превышал уровень гения.

В детские и юношеские годы разностороннее развитие служило Герстен своеобразной защитой от бед, обрушившихся на семью. Однако, когда шестнадцатилетняя девушка поступила в Стэнфордский университет, стало ясно, что усилия, необходимые для жизни в условиях тяжелых моральных и умственных нагрузок и постоянного напряжения, лишь усугубили полученную в детстве травму и что Герстен совершенно не готова к требованиям, предъявляемым ко взрослым. Ко второму семестру первого года обучения, так и не сумев адаптироваться к новым обстоятельствам, Герстен испытала серьезное нервное и эмоциональное расстройство.