Твин-Пикс: Тайный дневник Лоры Палмер

4 июня 1989

Дорогой Дневник!

Я занимаюсь с Джози уже порядочно, но в ее английском что-то не заметно никакого улучшения, и с ее стороны не видно особых усилий, чтобы этого добиться. В свое время Джози, насколько мне известно, была танцовщицей и проституткой в Гонконге. Там ее увидел Эндрю, который влюбился в нее и спас от неминуемой гибели, привезя ее сюда к нам шесть лет назад. Между тем, по-моему, она до сих пор сохраняет многие из прежних привычек – куда больше, чем думает большинство тех, кто ее знает. К занятиям она относится всего лишь как к возможности попытаться сблизиться со мной и чуть ли не соблазнить. Чем неуклюжее пытается она это сделать, тем меньше я ее уважаю. И дело тут вовсе не в том, что она подчинила меня себе. Нет, речь о другом… Она, например, часто упоминает про Бобби, и мне ясно, что она ревнует меня к нему. И потом, она позволяет себе слишком много инсинуаций на мой счет, прохаживаясь по поводу моих интимных связей, чтобы можно было поверить, хотя в этом и убежден весь город, что Джози исправилась и стала другим человеком. Бедный шериф Трумэн.

Лора

P. S.

Как грустно становится, когда видишь: каждый раз, как только я хочу сделать что-нибудь хорошее, все – извини за этот каламбур – кончается трахом.

6 августа 1989

Дорогой Дневник!

На прошлой неделе Норма сама развозила почти все обеды, но попросила меня обслужить мистера Пендергаста, поскольку самой ей надо было съездить на свидание в тюрьму, где сидел ее муж Хэнк. Я, естественно, согласилась.

На моей цепочке для ключей, кроме собственных пяти, еще шестнадцать. Нередко, позвякивая ими, я представляю себе, как запросто могу входить в чужие дома. Мне хорошо понятны чувства взломщика, который забирается в незнакомую квартиру, – теперь любая вещь в поле зрения становится его собственной, надо лишь выбрать, какая именно.

Мистер Пендергаст – самый доверчивый и добрый из числа моих клиентов, пожилых граждан нашего города. Тихонько вставляю ключ в замочную скважину и открываю дверь. Из спальни доносятся звуки включенного телевизора, и я кричу хозяину, что пришла.

Никакого ответа.

Я обнаружила его на полу спальни возле самой двери. Пальцы все еще крепко сжимали ручку, как будто она служила ему подспорьем, чтобы передвигаться по дому. На лице застыло выражение мучительной борьбы. Позор, что столь деликатный человек, как он, должен умереть с таким выражением на лице! Очертания рта и печаль в глазах лучше всяких слов сказали мне, что он чувствовал себя брошенным и преданным своими друзьями. Прошел почти час, прежде чем я вызвала «скорую». Все это время я просидела подле него, не в силах отвести взгляд от неподвижного, успокоившегося в смерти тела.

Не думаю, чтобы этот час был в состоянии рассказать мне что-то, чего я сама не могла себе представить, но, находясь в мире безмолвия, я ощутила надежду: по крайней мере, после смерти нас ждет умиротворение.

Со смертью, похоже, я знакома лучше, чем с жизнью. Пусть это всего лишь банальность, но и они иногда верны. Мне кажется, что свою жизнь я проживаю только затем, чтобы умереть.

Лора

5 октября 1989

Дорогой Дневник!

Вчера вечером, примерно в середине смены, я вышла из своей комнаты и направилась в контору «Одноглазого Джека». Дело в том, что туалет там закрывается на ключ, а мне позарез надо было уединиться. Я чувствовала себя отвратительно и нуждалась в солидной порции кокса – не просто нюхнуть из пузырька, а раскатать пару жирных дорожек… Из туалета я вышла через другую дверь, которая ведет в комнату Блэки. Она в этот момент как раз лежала на кровати с рукой, перехваченной жгутом, – вкалывала себе героин. Что хотите со мной делайте, но колоться этим дерьмом я лично не собираюсь. Идиотский наркотик.

Голова Блэки была запрокинута, – похоже, приход уже начался.

– Я пришла сюда за своими деньгами, – начала я решительным тоном.

– Сегодня вечером ты их получишь, – ответила она слегка покровительственно, не выходя, однако, из состояния эйфории.

– Но ты и вчера вечером говорила мне то же самое, – возразила я и, помолчав, добавила: – Может, прекрати ты колоть себе это дерьмо, ты не стала бы так легко забывать собственные обещания, которые давала накануне.

Блэки встала с кровати. Совсем кайфуя, она заметила, что ей надоело выслушивать всю эту детскую болтовню.

– Пора бы тебе уже вырасти, – бросила она, добавив, – а также прекратить баловаться «снежком». А то клиенты уже начинают это замечать.

Я тут же ответила, что мне смешно слышать такие вещи. Никто ничего не замечал, кроме того, что их просто лучше стали обслуживать с моим приходом. Во всех отношениях, включая и секс.

– Да, но меня лично никто из них что-то пока не трахал, – возразила на это Блэки.

Сделав небольшую паузу, я заметила:

– Да? Я полагала, что трахать тебя – это наказание для тех, кто…

Блэки прервала меня пощечиной. Глядя мне прямо в глаза, она произнесла:

– Насчет траха я тебе сейчас кое-что объясню, малявка!