Твое чужое тело (СИ)

Перекусив поочередно в трех закусочных, каждая из которых находилась все дальше от космопорта, альфа, сделав по кварталу круг, вернулась к бару. Проверила, что флэшка крепко вшита в ремень брюк, а нож легко выходит из ботинка, и вошла внутрь. Как и ожидалось, в помещении было дымно, темновато, и довольно многолю… многоразумно. Чакаты, элюди, нинокайцы и эгузы пили, смеялись, жаловались, а где-то за крайним столиком — даже рыдали. Альфа прошла к стойке, заказала выпить и, взяв два бокала какого-то местного пойла, отошла, высматривая свободный столик. В дальнем углу сидели два нинокайца: высокие, около двух с половиной метра роста, очень худые, отчего они походили на обтянутые кожей скелеты, подстриженные на лысо, что свидетельствовало о настигшей их недавно тяжелой утрате. Видимо, мужчины здесь запивали горе. От людей помимо всего прочего их отличала ярко оранжевая кожа, вытянутый череп, наличие не двух, а четырех век, пользоваться которыми они могли и попарно, и всеми сразу, и наличие на подбородке специальных «ямочек» в кости, предназначенных для выступающих верхних клыков. В остальном же нинокайцы принципиально ничем от эголюдей не отличались. Даже одеты были в старомодные джинсы и клетчатые рубашки, когда-то очень популярные у потомков землян.

Еще три стола занимали чисто чакатские одноцветные группы (бурые), за остальными же заседали разношерстные компании. Не только в переносном, но и в прямом смысле. Чакаты красили шерсть в зависимости от занимаемого ими ранга, так что внешний вид собеседника позволял узнать о его социальном статусе с одного взгляда. На Грезе даже была своя поговорка «Встречают по цвету».

Эгузов в баре было меньше десятка, и почти все они сидели у окон, ловя жаркие солнечные лучи оголенными торсами. Элюди эту расу за глаза звали «змелюдами», но ничего общего с нагами из древних сказок эти желтокожие и желтоглазые гуманоиды почти не имели. Они не умели превращать ноги в хвост, не шипели и не могли загипнотизировать противника взглядом. Единственное, что их роднило со змеями — возможность впрыскивать в жертву через клыки парализующий яд и сбрасывание кожи. Которое происходило весьма неприятно: раз в пять лет эпителий начинал шелушиться, а затем и отслаиваться кусками. В этот период эгузы старались укутаться как можно сильнее, носили шляпы, перчатки, множество одежды. В остальное же время они часто обходились шортами, в лучшем случае — еще и майкой, с удовольствием позаимствованной у землян. Форменную одежду эгузы переносили с трудом, как и холод, поэтому если и переезжали куда жить, то только на планеты с жарким климатом, а на работу устраивались всякими садовниками, пастухами и т. д., лишь бы как можно больше времени проводить на солнце. Небесный круг был для них и лекарством, и жизненной необходимостью, и религией. Теперь, после трудового дня, мужчины отдыхали в баре, наслаждаясь спиртными напитками и лучами клонившегося к закату солнца.

Альфа пробежала по помещению взглядом еще раз, но ни одного свободного стола не нашла.

— Эй, кукла, посторонись!

Пятая послушно шагнула в сторону, пропуская мужчину, чудом удерживающего в руках пять кружек, наполненных доверху пенистой жидкостью.

— Слышь, златовласка, иди к нам! — позвал ее один из эгузов.