Твое имя

Мара была настолько уверена в своем предположении, что внутренне собралась, готовая произнести заклятие «Умри». Но ни у одной из девушек не оказалось укуса.

— Все? — уточнила брюнетка с плохо скрываемым ехидством. — Больше ничего показать не нужно?

В тот день больше ничего и не удалось установить. Разве что кто-то из девушек упомянул, что несколько дней назад Лита и Раймон дежурили в музее Академии. Они частенько вызывались на эту повинность. Студенты не любили возиться с пыльными фондами в запаснике, разбирать, маркировать пришедшие в негодность артефакты, систематизировать свитки, оставленные выдающимися мастерами темных искусств, но Раймон и Лита никогда не отказывались. Все считали, что таким образом они выслуживаются перед преподавателями, и потому не удивлялись.

Витор Даг записал информацию, а после сообщил Маре, что следующий день они начнут с визита в музей. Едва ли это поможет, но хоть какая-то зацепка.

Мара брела домой как в воду опущенная. Надо было так опростоволоситься! Просто выставила себя на посмешище! Со стороны это выглядело так, будто она приревновала Бьярна и нашла способ остановить флирт. Еще и услышала за своей спиной, когда уходила: «А что ей остается, бедняжке. На нее ведь без слез не взглянешь!» Девушка нарочно произносила слова громко.

Мара услышала и расправила плечи. Да уж какая есть! Но на душе стало погано. Хуже всего, что и Бьярн услышал тоже. Все пытался по дороге домой взять ее за руку, а Мара упорно и молча руку вырывала.

— Птаха…

— Заткнись! Пожалуйста…

Даже вечер у камина, когда они собирались вместе за ужином, смеялись и шутили и который был любимым временем всех троих, вдруг словно выцвел, потерял все краски. Мара отрезала кусок хлеба, отказавшись от похлебки — отговорилась тем, что не голодна, забралась с ногами на дальнее кресло, там и сидела, не вступая в разговор. Бьярн угрюмо смотрел на огонь. Губы сжаты. Мара знала, что обидела его ни за что, но даже не могла извиниться — так ей было плохо. Эрл ничего не понимал и пытался то пристроиться к Маре под бочок, то перебегал к Бьярну. В конце концов так и разбрелись по комнатам, не проронив ни слова.

Утром она постаралась выскользнуть из дома незамеченной — встала пораньше, умылась, надела черную униформу. Маре очень нравилась ее новая одежда. Черные брюки, черная рубашка под горло, черный длинный плащ с капюшоном. А главное, все видят только помощника дознавателя, а не худенькую девушку.

Обычно они выходили вместе с Бьярном, но сегодня Мара хотела идти одна. К счастью, замешкалась. Мара потом долго пыталась вспомнить, что же ее задержало — какая-то мелочь вроде крошечной дырочки на перчатке. Да, точно. Перчатки некроманта должны полностью закрывать кожу, и Мара, вздохнув, полезла в ящик разыскивать целую пару. А ведь могла бы уйти, могла бы разминуться…

Мара уже подошла к порогу, когда в дверь постучали. Снова мальчишка-посыльный? Что на этот раз? Неужели новое тело?

На крыльце стояла Вайолет, комкая в руках платочек.

— Мне очень нужно с вами поговорить!

Мара посторонилась, пропуская свидетельницу в дом. Может быть, она вспомнила что-то важное?

Вайолет села на диван, оглядываясь, не зная, с чего начать разговор.

— О чем ты хотела поговорить? — напомнила Мара, смиряясь с мыслью, что одной уйти не получится.

Так и вышло — наверху послышались шаги. Бьярн проснулся и начал собираться. Он появился внизу через минуту, увидел полностью одетую Мару, сузил глаза. Ничего не сказал, но Мара поняла, что он расстроен.

— Я… я…

Вайолет облизнула губы, шаря глазами по сторонам. Было видно, что она нервничает. Тут из комнаты вышел сонный Эрл, увидел незнакомку, приветливо улыбнулся.

— Какой у вас чудесный мальчишка! — обрадовалась Вайолет, и вся ее нерешительность вдруг куда-то испарилась. — Так бы и зацеловала.

Эрл привык к тому, что девушки к нему необычайно благосклонны, готовы затискать и зацеловать. Мара не раз думала о том, что надо как-нибудь провести с мальчиком серьезный разговор. Как бы не получился из него самовлюбленный сердцеед! Но пока Эрл был еще очень мал и рос добрым, отзывчивым мальчиком.

— Иди поцелую в ушко, — позвала Вайолет, и Эрл пошел.

Дальше все случилось очень быстро. Эрл присел рядом с Вайолет, а та взъерошила ему волосы и потянулась к нежному маленькому уху. Ни Мара, ни Бьярн не заподозрили неладного. Они бы не успели ничего предотвратить, но Вайолет вдруг отпрянула, зашипела, словно кошка, оттолкнула Эрла и сама вскочила, кинулась к выходу.

Только тогда Мара поняла, преградила ей путь, но Вайолет теперь и не пыталась бежать, наоборот, вцепилась пальцами ей в плечи, пытаясь прижать к себе посильнее, и тянулась губами к ее лицу. Как Мара догадалась, можно и в ухо поцеловать. Главное — чтобы нечто проникло в организм жертвы.

— Бьярн! Это оно! Оно!

Но Бьярн уже и сам понял. Он почти в ту же секунду кинулся оттаскивать Вайолет, которая вдруг стала невероятно сильной, какой-то скользкой, и выкручивалась так, будто ее тело состояло из одних только мышц, как у змеи, а костей в нем не было вовсе.

Впрочем, так оно и было.