Твое сердце принадлежит мне

Этот балкон не оплетали ветви перечного дерева, зато над головой была крыша. С балкона открывался вид на бейсбольное поле и пастбища.

– Как книга? – спросил он.

– Продается лучше прежних.

– Отлично! Я тебе говорил. Разве я не говорил? Ты не из тех, кто сдувается на первом романе.

Они беседовали о книжном бизнесе, о ее новой книге, о ранчо Святого Кристофера. О нем Райан, похоже, мог рассказывать не один день и не исчерпал бы весь запас историй.

Она приехала посмотреть, здоров ли он и счастлив, потому что ей очень хотелось, чтобы он обрел и первое, и второе. Когда человек отдает все свое состояние, начинаешь тревожиться: а вдруг он сделал это под влиянием ложной романтической идеи, будто все проблемы исчезнут вместе с грузом богатства, и только для того, чтобы обнаружить, что жить гораздо сложнее, если на твоем банковском счету не лежит сумма со многими и многими нулями. Но Саманта видела, что он безмерно счастлив, и знала, что это совсем не устроенное для нее шоу, потому что его лицо по-прежнему читалось так же легко, как любая детская книжка доктора Зюса.

– Здесь дни, недели, годы до предела заполнены делами, Сэм. Нужно купать собак, красить стойла, выкашивать лужайки, и всегда рядом полно детей, которые думают, что только я могу решить их проблемы, раз уж у меня одно собачье ухо. Я люблю детей, Сэм. Господи, какие же они молодцы. Им так трудно, но они никогда не жалуются.

Он мог восстановить ухо, пластическая хирургия это позволяла, но по причинам, о которых она могла только догадываться, решил оставить все как есть. Так же он отнесся и к шрамам на голове. Не стал привлекать хирургов, поэтому на одних волосы росли в разные стороны, а на других не росли вовсе. Из-за повреждения нервов он чуть подтаскивал левую ногу, но не хромал. Двигался, как и прежде, легко и непринужденно, подстроился под ногу так, будто родился с этим дефектом. Он оставался самым красивым мужчиной из всех, с кем ей довелось встречаться, но обрел еще и внутреннюю красоту, которой не было раньше, не имеющую отношения к внешности.

Они говорили и говорили, и, хотя Саманта не собиралась расспрашивать его о случившемся в тот день, когда его жизнь так радикально изменилась, он сам затронул эту тему, и впервые она узнала о том, что он от нее скрывал… об Исмей Клемм, о снах, о параноидальном поиске заговора, в котором, как он какое-то время верил, участвовала не только ее мать, но и она сама. Он говорил о собственной слепоте, об ошибках с легкостью и смирением, где-то даже с меланхолическим юмором, так что рассказ этот она находила захватывающе интересным.

И не поставила под сомнение ни один из сверхъестественных моментов его истории, пусть сама никогда не видела призрака. Знала, что мир состоит из бесконечного числа слоев и в каждом человеке заложен потенциал святого. Но по большей части, как теперь Райан прекрасно знал, благоволение Господа проявляется не в форме визуализации, как случилось с Исмей, а в образе обычных людей. Таких, как Кэти Сайна, которая знала, что Райану нужно рассказать о причинах насилия, пусть даже он слишком поздно поймет значение ее слов. Она же сказала ему, что он должен жить ради других, что он теперь и делал, не ожидая полного прощения, но надеясь, что другие смогут его получить.

Когда-то Сэм была в него влюблена, она и сейчас любила его. Только другой любовью, эмоциональной, интеллектуальной, духовной, как и прежде, но не плотской. Пройдя через страдания, он научился любить истину, и в этот день Саманта увидела, что любовь к истине привела к тому, что теперь он понимает ее, как не понимал прежде, понимает, как, наверное, не понимал никто. И за часы, которые они провели вместе, ее любовь к нему все разрасталась и разрасталась, и она даже задалась вопросом, а удастся ли ей еще раз испытать такую любовь.

Ближе к вечеру, когда подошло время прощаться, они оба поняли, что пора, и поднялись из-за стола. Он и Динь-Динь проводили Сэм к ее автомобилю, оставленному перед главным корпусом, прошли мимо конюшен и площадок для выездки, пересекли опустевший парк.

– Я должен тебе еще кое-что сказать, Сэм, – заговорил Райан, когда они подходили к парку, – и я знаю, ты захочешь поспорить со мной, поэтому заранее обращаюсь к тебе с просьбой. Никаких споров. Никаких комментариев. Просто слушай. Я, в конце концов, большой поклонник твоих книг, поэтому ты должна пойти мне навстречу. Радовать поклонников – долг писателя.

По его нарочито легкому тону Саманта поняла: он намерен сказать самое важное из того, что она уже услышала в этот день. Она промолчала, то есть дала понять, что согласна.

Он снова взял ее за руку, и они прошли несколько шагов, прежде чем он заговорил: