Твое сердце принадлежит мне

Но он понял, что может перемещаться по матрасу, отталкиваясь локтями и пятками, и начал продвигаться к изголовью, вползать на три большие подушки, которые стали пандусом, поднимающим его голову и плечи. Наконец ударился затылком об изголовье.

Лежащий на груди груз позволял только неглубокие вдохи, а выдыхал он со скрипом, словно кто-то елозил гвоздем по грифельной доске.

Когда Райан улегся под углом, еще не сел, но приподнял верхнюю часть тела над кроватью, сила отчасти вернулась к нему. Он мог поднять руки.

Левой рукой попытался нащупать лампу. Нашел бронзовое основание, пальцы заскользили по литой бронзовой колонне вверх.

Но не успел добраться до выключателя, как боль усилилась, начала расползаться, словно пролитые чернила по промокательной бумаге, добралась до шеи.

Боль напоминала инородное тело, перекрывшее дыхательные пути. Не давала дышать, заглушила крик, превратив его в чуть слышный писк.

Райан упал с кровати. Не знал, как это случилось. Пол стал ему кроватью, но воспоминаний о падении не осталось. В какой-то момент он лежал на матрасе, а в следующий матрас сменился ковром.

В доме он жил не один, но, по большому счету, это ничего не меняло. В столь поздний час Ли и Кей Тинг, муж и жена, которые вели его домашнее хозяйство, спали в своих комнатах, на нижнем из трех этажей, тогда как спальня Райана находилась на третьем этаже и совсем в другом конце дома.

Райан осознал, что не только свалился с кровати, но еще и ползет по ковру, приподнимаясь на локтях, а ноги волочатся и подергиваются сзади, как лапки наполовину раздавленного жука.

Боль продолжала распространяться, перешла на челюсть. Словно он так сильно прикусил ноготь, что кончик отлетел и вонзился в десну между двух зубов.

Райан вдруг вспомнил, что телефон может работать и в режиме внутренней связи. Он мог вызвать Ли и Кей, трижды нажав на клавишу с цифрой «1». Они прибежали бы через минуту или две.

К сожалению, он не знал, где находится кровать, прикроватный столик, телефонный аппарат. Полностью потерял ориентировку.

Комната, конечно, была большой, но не бескрайней.

Боль не отпускала, кружилась голова, слабость нарастала, страх туманил мысли, и соображал он уже туго. Хотя кровать возвышалась над полом на каких-то два фута, Райану казалось, что рухнул он с огромной высоты, и падение это лишило его надежды на спасение.

Глаза жгли горячие слезы, горло – заброшенная из желудка желчь, челюсть горела огнем.

Темнота кружилась и раскачивалась. Он более не мог ползти, только вцепился в ковер, словно боялся, что гравитация исчезнет и его, невесомого, унесет в пустоту.

Сердце стучало так часто, что он не мог сосчитать удары, в минуту их число наверняка переваливало за двести.

От шеи щупальца боли потянулись в левую руку и к лопатке.

Интернетовский принц, банковскому счету которого могли только позавидовать многие короли, он распростерся на полу, как любой простолюдин в присутствии особы голубой крови. Боль взяла власть над телом, оттеснив разум.

Черный океан качался под ним, а он ни за что не мог зацепиться, ни за борд, ни за верхний плавник акулы. Затерялся в океанских просторах, такой крошечный, что не мог различить даже пенный гребень волны. Стена воды поднялась, он заскользил в ложбину между волнами, ложбина превратилась в пропасть, а пропасть стала водоворотом, который и проглотил его.

Глава 4

Таймер включал телевизор в семь утра. Звук не напрягал слух, поэтому Райан медленно просыпался под бормочущие голоса и мелодичную музыку.

Свет экрана не полностью разгонял тьму. При изменении яркости экрана и движении по нему фигур по спальне метались тени.

Райан лежал на полу, в позе зародыша, лицом к экрану. Уильям Холден[16], заметно состарившийся после «Бульвара Сансет», что-то эмоционально объяснял красивой молодой женщине.

Прожив тридцать четыре года, Райан только дважды страдал от похмелья, и вот теперь такое, похоже, случилось в третий раз. Головная боль. Тяжелые веки. Перед глазами плывет. Во рту сухо, мерзкий привкус.

Поначалу он ничего не мог вспомнить; ни прошлый вечер, ни цепочку событий, приведших к тому, что он улегся спать на полу.

Как ни странно, загадочность происшедшего с ним волновала Райана куда меньше, чем перипетии экранной истории: мужчина в возрасте, молодая женщина, взволнованный разговор о войне…

И вообще, восприятие заметно притупилось, мысли превратились в какой-то бесформенный поток. Даже когда из глаз ушел туман, он не смог уследить за сюжетом, понять взаимоотношения персонажей.

И однако чувствовал, что должен смотреть на экран, не отпускало ощущение, что он проснулся, чтобы увидеть этот фильм, не случайно, а по велению судьбы. С фильмом посылалось предупреждение на будущее, и Райану требовалось уловить и расшифровать это послание, если он хотел спасти собственную жизнь.

С этой экстраординарной мыслью он сумел подняться на колени. Потом на ноги. Шагнул к большому телевизору.