Твое тело – моя тюрьма

Фред подошел к падчерице и ее другу. Мишель закончила свою миссию, а Стив выглядел как живой праздничный стол с декорациями и трапезой.

– За что? – Стив выдавил с каким-то хрипом в голосе.

– Знаешь, я хотел заставить тебя унижаться и молить на коленях «пощади», записать для моего канала в Ютубе. Жаль, что у меня нет никакого канала. – Он пнул юношу, и продолжил. – Ты пожелал почувствовать себя на грани? Вот твой рождественский подарок! Я – твой Санта, – сказал, усмехаясь, Фред, схватил Мишель за руку, проволок ее к веранде через весь двор и бросил к розовым сапогам Анжелики.

Глаза Стива округлились от ужаса, когда он увидел свою надвигающуюся смерть… Дикие кошки посматривали из-за кустов азалий на связанного человека с интересом. Он не казался им возможной угрозой, наоборот, источал запах знакомых лакомств.

– Отпусти моего сына! – попробовал закричать Крис, который потерял много крови, и его слабый голос был не способен привлечь внимания соседей. – Что ты задумал?

– Твой сын работает рождественским столом для моих диких кошек, – Фред присел рядом, выстрелил Крису в голень и запустил в небо пару ракет. Свист и грохот салюта оглушили всех. – «Зеленые шершни» мои любимые петарды.

* * *

Бледная Мишель сидела на земле и раскачивалась как кобра, загипнотизированная дудочкой заклинателем. Тави ощущал ее состояние бессилия и ничего не мог сделать. Он не контролировал ее тело и ситуацию вокруг, и ему тоже стало страшно. В его памяти замелькали сцены с убийством Рокса и атакой Альрами. До него дошло, что они испытывали, не боль, а именно ужас от потери контроля над ситуацией, испытывали страх из-за того, что кто-то взял на себя роль судьи и палача.

– Фред, пожалуйста, – взмолилась Мишель, впиваясь ногтями в сапог матери. – Не убивай Стива. Он не заслуживает этого.

– А Стива не я убиваю, медовая моя. А кошки. Или аллергия его хренова. Извиняюсь за латынь, – улыбнулся широко отчим. – Умный он парнишка, однако. Смотри, что сделал с моей новой праздничной рубашкой? Придумать же такое – платье от изнасилования! Я восхищаюсь им, честное слово.

Фред широко улыбнулся. Его зубы были желтыми от сигарет и кофе.

– Я люблю его, понимаешь? Ты же знаешь, что это такое! У тебя есть сердце! – прошептала Мишель, надеясь на лучшее в человеке, который заменял ей отца несколько лет.

Фред присел около нее на корточки, играя пистолетом.

– Я любил Остина. А вы его убили. Втроем, – отрезал Фред. – Все. Что тут не понять? Нет Остина, нет сердца у меня. Я не могу больше ни любить, ни сострадать, ни понимать. Добро пожаловать на мой «Титаник».

– Тебя посадят в тюрьму, – постаралась образумить отчима Мишель.

– Да я уже в тюрьме, медовый мой пирожок! – усмехнулся Фред. – Ненависть ко всем вам – средневековое подземелье с инквизиторами! Я устал мысленно постоянно казнить вас и себя. Просто устал.

Из кустов показались кошки и приблизились к Стиву.

– Пошли вон! – закричал он пушистым созданиям, которые стали ходить по нему, заглядывая в глаза, покусывая сосиски, покусывая его.

– Спасти хочешь своего дружка? – Спросил Фред падчерицу. Его пьяное сознание пронзила очередная блестящая идея. – Вот ружье, стреляй в этих, богом проклятых, кошек.

– Зачем, ты все равно нас убьешь… – Мишель чувствовала себя рыбой на песке, у которой нет ни сил, чтобы сопротивляться, ни надежды на выживание.

Вдруг девушка услышала убеждающий голос своего узника в голове:

– Давай играть в его игры, это наш единственный шанс.

– Я не смогу нажать на курок.

– Я смогу, поверь мне.

Мишель неловко взяла протянутое отчимом ружье и медленно встала с колен. Фред подошел сзади, одной рукой взялся ее за плечо, второй – за оружие. Они оба смотрели в сторону кошек и задыхающегося Стива.

– Я не смогу, – прошептала Мишель. – Я не могу стрелять в животных.

– Давай уже, Остину в раю нужны друзья! – раздраженно рявкнул Фред. – Одиноко ему без них!

Фред решил воочию убедиться, что аллергия на кошек делает свое дело. Животные обступили тело парня, и со стороны казалось, что не человек лежит на земле, а огромная темная масса с десятком пушистых хвостов. Приступ аллергической астмы, как невидимое привидение, сел Стиву на грудь. Глаза юноши покраснели, он зашелся в кашле, глотая ртом воздух, пытался кричать, но не мог. Его лицо побледнело, губы стали синими. Отек стал распространяться на лицо и горло.

Мишель заметила фиолетовые глаза Тави на стальном стволе ружья.

– Время, – его голос был тверд и холоден.

Она вдруг почувствовала в себе какой-то внутренний жар и силу, направила дуло на Фреда и нажала курок. Промахнулась.

Фред повернулся и побежал в сторону зарвавшейся падчерицы, добив Криса выстрелом в голову.

– Смотри, что ты сделала бедному Крису.