Твое время принадлежит мне (СИ)

Я понимала, что она мертва, что ее безжизненный взгляд уже никогда не станет осмысленным, а лицо не озарит улыбка. Она не придёт домой, не завалится ко мне на кровать, задрав ноги и потирая уставшие от каблуков ступни, не подарит мне очередную сережку, непрозрачно намекая, что пора меняться, не потащит на концерт неизвестной рок-группы, на крышу с бутылкой вина и не соберётся внезапно в детский магазин, не накупит вещей и игрушек и не отвезёт меня в детский дом на окраине. Не заставит сесть к Генке на байк, подстричься под каре, полночи прождать в гримерке, пока она раздевается на сцене, или уехать в отпуск на ближайшем поезде в неизвестном направлении.

И я кричала. Я умоляла не трогать меня, оставить меня с ней, умоляла ее очнуться, но никто не послушал, как будто я шептала, едва шевеля губами, как будто не разжимали мои пальцы один за одним с ее плеч. Как будто я не хотела сделать последний вздох рядом с ней.

Ямочки на щеках

Я резко села на кровати и истерично вдохнула, схватившись за горло. Каждую ночь, снова и снова, я видела один и тот же сон, один и тот же отрывок своей жизни, мой самый страшный кошмар. Обычно, правда, он заканчивается чуть позже, когда Генка оттаскивает меня в сторону, закрывая собой ее безжизненные тело, удерживая меня за плечи, обнимая сзади, как будто я могла пошевелить ещё хоть пальцем.

— Эй, порядок? — услышала совсем близко и взвизгнула, подорвавшись на кровати. — Спокойно, это Миронов, — сказал быстро. — Квартирант.

— И почему меня должно это успокоить? — пробормотала испуганно, вцепившись в одеяло.

— Ты кричала, как будто тебя режут, — ответил спокойно. — Решил проверить.

— А вошёл как? — похлопала глазами и попросила: — Включи свет, пожалуйста. А то вдруг ты не он.

Он тихо хмыкнул и прошёл в конец комнаты, щёлкнув выключателем. Я зажмурилась ненадолго, а когда открыла глаза, он стоял в метре от меня и смотрел с недоумением, а потом выдал:

— Или ты — не она.

— Я — это я, — ответила со вздохом. — Так как ты вошёл?

— Через балкон, — пожал плечами и присел на корточки рядом с кроватью, сказав отстраненно, продолжая меня разглядывать: — Они смежные, твой настежь, минутное дело. Реально ты? Нина, да?

— Конечно, я, — удивилась в ответ, а потом слегка поморщилась, вспомнив о переменах. — Я покрасилась.

— Понял, — сказал медленно и поднялся. — Раз все в порядке, я пошёл. Завтра деньги занесу.

Подошёл к балконной двери, покосился через плечо, вышел и ловко перемахнул обратно, а я осторожно поднялась, прошла на цыпочках и быстро захлопнула балконную дверь, повернув ручку вниз. Сползла на пол и почему-то на четвереньках доползла до выключателя, вновь погрузившись в темноту.

— Странный парень, — буркнула едва слышно и села, прислонившись спиной к стене.

Спать больше не хотелось, но я упрямо легла в кровать и накрылась одеялом до самого подбородка. Провозилась с час, пытаясь избавиться от мыслей, смирилась с судьбой и вновь пошла в ее комнату перекладывать вещи. Альбом с фотографиями притягивал взгляд, я долго боролась с собой, но в конечном итоге сдалась и открыла его, устроившись на ее кровати. Листала страницу за страницей, тихо всхлипывала, размазывая слёзы по лицу, улыбалась, вспоминая радостные моменты, иногда морщилась, а под конец скривилась, все ещё помня адскую боль, когда мне набивали татуировку. На фотографии у меня красные от слез глаза и вымученная улыбка, а вот Инга, напротив, выглядела какой-то умиротворенной, как будто сделала то, что давно ее мучило. Я посмотрела на своё запястье, где красовался уже зажившийся ключ, провела по нему пальцем и в очередной раз поразилась деталировке. Странный, все-таки, выбор, но в этом была вся она: никогда не знаешь, что она сделает в следующую секунду.