Твое желание. Фрол

И только в мысли подкрадывается сомнение, как я слышу уверенные шаги в коридоре, и еще не видя гостя, понимаю, что это он.

Мужчина, который пришел не случайно, а вернулся за мной.

Он прислоняется к косяку двери, какое-то время мы просто молча рассматриваем друг друга. Не знаю, что он чувствует в эту минуту, но я вдруг отчетливо понимаю, что мне его не хватало.

Мне хотелось его увидеть. Хотелось просто знать, что он неподалеку, в другом кабинете, и если сделать всего пару шагов…

Но он, словно компенсируя то, что у меня не было этого шанса, делает эти шаги за меня.

— Опять волосы собрала, — его пальцы снимают запасную заколку, которой я воспользовалась, едва его машина отъехала.

Он кладет ее в карман куртки, склоняет голову, любуясь своей работой, и, чуть прищурившись, говорит:

— Пусть это будет моим испытанием.

И мне не нужны пояснения, чтобы понять его без тех слов сожаления, которые он не может произнести. Не привык.

И не нужны уговоры, чтобы вложить свою ладонь в его и выйти из кабинета, где гаснет свет, прощаясь до понедельника.

Машина ждет на стоянке, и я тоже обхожусь без лишних вопросов: потому ли Фрол действует так открыто, что видел, знал, что других сотрудников уже нет.

Сейчас это не имеет значения.

Как и то, куда мы несемся по вечернему городу, зачем обгоняем другие машины, и сколько еще светофоров будут нас услужливо пропускать к неведомой цели.

Мелькают за окнами освещенные улицы, отскакивают от черных шин крупицы замерзшего снега, стираются из памяти номера авто, которые остаются за нами, ускользают от сознания навязчивые вывески, пытающиеся ярким неоном проникнуть на закрытую территорию, где есть только двое.

Мужчина и женщина.

Мы.

Машина с трудом пробирается на загруженную стоянку, и только тогда я догадываюсь осмотреться на местности. Замечаю огромное круглое здание с колоннами, толпы родителей и детей и перевожу недоверчивый взгляд на Фрола.

— Ты серьезно?

— Пришлось кое-что нашаманить с билетами, — усмехается он, — зато мы теперь везде успеваем.

Я все еще не верю, что это всерьез, но Фрол выходит из машины, практически вытягивает меня, ставит авто на сигнализацию, смотрит на часы, подхватывает меня под руку и заставляет бежать.

Вверх, по ступенькам, к двери, возле которой стоит грустный клоун и раздает детям шарики.

Сто лет не бывала в цирке, и теперь это как ступить ногой в детство. Какое-то щемящее чувство, теплое, и я обнимаю мужчину, который, в отличие от меня, нашел для этого время. И мы, взявшись за руки, снова несемся вперед.

— Никогда не сидела в первом ряду, — шепчу я, едва мы занимаем места.

Последнее, что я вижу до того, как медленно гаснет свет — это недоверчивая, чуть удивленная улыбка мужчины.

И все.

Начинается представление. Я так увлекаюсь, что смотрю исключительно перед собой, не сдерживаясь, вместе с детьми, хлопаю громко в ладоши. И только когда на сцену выходят клоуны, поворачиваю голову, чтобы взглянуть на Фрола. Лицо серьезное, ни тени улыбки или хотя бы капельки удивления, интереса.

— Ты в курсе, — шепчу, склонив к нему голову, — что с первых рядов хуже видно, что у гимнасток под платьем?

— А еще невозможно обнять девушку, которая так горячо дышит мне в ухо, — согласно кивает он.

И только когда мой смех тает в смехе детей, на губах мужчины мелькает улыбка. А потом он позволяет себе все, что можно позволить в такой компании — берет меня за руку, цепко переплетя наши пальцы.

Я перевожу взгляд на сцену, куда, огрызаясь, выбегают полосатые тигры. Но у меня четкое ощущение, что самый опасный хищник сейчас рядом со мной. Только он может вызывать у меня столько эмоций — от грусти до смеха, от порочной страсти до состояния детства, от озноба до тихого трепета, и от удивления к удивлению.

Тигров сменяют гимнастки, но даже их Фрол встречает довольно прохладно. И стоит им закончить опасные трюки и уйти, сверкая костюмами, как он склоняется ко мне, чтобы озвучить новое предложение:

— Ну что, едем дальше?

— Куда?

— Туда, где ты узнаешь обо мне еще чуть больше, чем здесь, — поясняет он. — Туда, где у входа раздают не шарики, а носовые платки.

Мы выходим из цирка и едем в кинотеатр.

И знаете…

Это позднее, спонтанное и самое сумасшедшее свидание, которое у меня когда-либо было. Потому что билеты у нас одновременно и на фильм ужасов, и на мелодраму. Оба фильма идут в разных залах, но в одно время. И мы, после тайных переговоров Фрола со служащими кинотеатра, то и дело переходим из одного зала в другой, а потом возвращаемся снова.

И фильм ужасов кажется невероятно смешным, потому что секунду назад такие переживания на экране, а здесь вдруг серьезные лица.

Мы смеемся тихо, украдкой, иногда глотая смех поцелуями. Но самое главное — мы смеемся вдвоем.

И хочется, чтобы вечер никогда не кончался.

И чтобы кадры фильма продолжали мелькать на экране.

Но свет загорается, разгоняя зрителей по домам. А мы остаемся, всматриваясь друг в друга. И между нами с Фролом снова образуется пауза.

У меня просто дыхание останавливается от его жадного взгляда.

И это заразно.