Твое злое великолепие

Он медленно протянул руку, снимая презренную фату и смотря в глаза девушки, словно пытаясь найти разрешение на последующие действия. Лилит не отвергала его, она нуждалась в ком-то, кто мог ее поддержать, поэтому не отказывалась от столь нежного проявления любви мужчины, от чего легкое чувство вины болезненно за пульсировало в ее сердце.

Она изначально сблизилась с ним, чтобы использовать, а теперь стала зависимой от того чувства сладкой заботы, что он к ней проявляет. Лилит прекрасно понимала, что Габриэль многое сделал для того, чтобы она чувствовала себя комфортно рядом с ним, буквально жертвуя личным пространством, но в то время ей казалось, что ее сердце достаточно холодно и непроницаемо, чтобы игнорировать явно высказанные через действия чувства мужчины, за которыми скрывалась злодейская одержимость. К удивлению, стена ее сердца оказалась более хрупкой, чем она могла себе представить и, когда она не ожидала, Габриэль начал вызывать легкий трепет глубоко в потемневшей душе. Это чувство, подобно весеннему ветерку, освежало и расслабляло. Если раньше она считала себя одинокой птицей в церковной клетке, то теперь, вместе с Габриэлем, ей казалось, что она наконец сможет расправить свои сломанные крылья и взлететь еще выше, бросая вызов и небу, и земле.

Габриэль горячим дыханием коснулся ее губ, заставив на секунду задрожать от ожидания. Лилит действительно хотела забыться на какое-то время, поэтому она резким движением протянула руку к воротнику мужчины и, грубо схватив его, притянула к себе, смело целуя чужие, обжигающие душу, губы.

Одной из ярких черт ее характера была игривость. Когда все просто ужасно, эта черта неким образом позволяет ей выйти из ситуации с полным спокойствием в душе. Может показаться непонятным, как подобное может считаться чем-то полезным? Вот только в ситуации «бей или беги», у нее также появляется вариант «соблазнить», и она инстинктивно тянется к этому варианту, как к тому, что может ей помочь в опасности, ведь, как-никак, подобная черта появилась из-за уроков сексуального воспитания среди священниц, где Лилит попалась довольно опытная «проститутка» с десятилетним стажем работы учителем. До этого, помимо смерти матери, мало что так сильно задевало уверенную позицию девушки, но за последние несколько дней, осознание смерти невиновного человека, секреты рода Фритч, опасность, подстерегающая на каждом шагу… все это огромным комком скопилось, заставив Лилит прибегнуть к запасному варианту, чтобы просто почувствовать себя лучше, ощутить вкус власти над кем-то и насладиться уверенностью, сквозящей в своих действиях.

Но также не маловажную роль сыграл во всем этом Ацио, который сразу испортил настроение Лилит своим появлением, из-за чего весь комок из негатива стал еще более плотным и болезненным, что еще сильнее повлияло на нее, от чего ей уже было не в терпёж избавится от мерзкого зуда, вызванного воспоминаниями о былом раздражении и печали после расставания с этим ублюдком.

Щекочущее чувство чужого едва уловимого дыхание немного успокоило Лилит и та, с прежним игривым огоньком в глазах, соблазнительно провела языком по сжатым от напряжения губам, оставляя на них мокрый след. Габриэль дышал через раз, словно опасаясь как-либо отпугнуть девушку от продолжения столь приятных действий. Он не отводил взгляда, пристально смотря в глаза Лилит, едва не обезумев от чистого изумрудного оттенка с кошачьей хитростью, который завораживал его, заставляя вечно клясться в страстной любви.

Лилит перевела свой взгляд на покрасневшие уши мужчины и прищурилась. С грацией, присущи аристократам, она властным движением сильнее притянула к себе Габриэля, однако за этим действием чувствовалось и все то одиночество, и страх, что она так долго прятала в глубине своей души. Габриэлю нравилась и эта беспомощность, в отношении самых близких людей, и слепое наваждение, позволяющее ей на секунду оторваться от реальности, и погрузится в свой собственный мир, где она бы почувствовала себя в полной безопасности. Ее игривость вперемешку с уверенностью создавало приятный контраст с тем, что она на самом деле чувствовала внутри, но, Габриэль плевать хотел на все эти противоречия, наоборот, по его мнению, они делали из нее более таинственную и недосягаемую личность, образ которой хотелось запечатлеть на всех полотнах континента.

И он любил этот контраст, это противоречие, со всеми прелестями и недостатками.

Он сходил с ума от хитрой улыбки и сочувствующего сердца, которые навеки оказались запечатлены в глубине его сокровенных воспоминаний.

Он желал провести весь остаток жизни вместе с, умирающей от одиночества, злодейкой в качестве поверженного ее красотой героя.