Твой Ангел

Восемьсот сорок седьмой сел в углу помещения и начал не спеша есть. Времени у них было достаточно для того, чтобы отдохнуть. Эту газовую камеру они уже вычистили, а следующий поезд должен прибыть только через пару дней, поэтому помогать приводить приговоры в исполнение нужно будет только для местных. А как он успел заметить, сегодня их направили в другие газовые камеры, которые на тот момент пустовали.

Попутчик вышел на первый план в сознании, полностью оттеснив восемьсот сорок седьмого, усадил тело поудобнее и закрыл глаза: и физически, и мысленно.

«И опять дилемма: как предстать перед тем, кому нужна помощь? Думаю, на этот раз подойдёт мужчина – ровесник, чтобы новый друг смог обсудить со мной то, что собирается делать».

На этот раз обстановка была выбрана под стать времени и памяти аватара: небольшая квартирка на третьем этаже трёхэтажного кирпичного дома. Место переговоров находилось в гостиной, на вид абсолютно обычной для того времени: на полу перед камином лежал красивый ковёр, рядом стоял диван, немного поодаль перед окном разместились два кресла с небольшим столиком, на котором парил чай в небольшой кружке с фигурной ручкой. По стенам развешаны были полки с книгами. Примечательно было одно: если выглянуть в окно, видна была не только улица с дорогой, машинами и деревьями, но и вдалеке можно было увидеть символ Парижа и Франции в целом, построенный по эскизу Мориса Кёшлена, который и не думал, что его идея может стать настолько знаменитой во всём мире – Эйфелеву башню.

Помощник постарался детально проработать всю обстановку, понимая, что эта отдушина нужна восемьсот сорок седьмому, как воздух. Но в то же время он очень боялся сломать его напоминанием о той жизни, которая безвозвратно для него потеряна.

«Восемьсот сорок седьмой», – негромко позвал он и тут же услышал твёрдые шаги. В дверном проёме появился человек – невысокий мужчина примерно лет тридцати пяти, с тёмными, постриженными очень коротко волосами, карими глазами, небольшой щетиной на лице; большой крючковатый нос и пухлые губы намекали на еврейское происхождение. Примерно такой, каким он себе его представлял (это был один из тех немногих дней, когда аватара он видел впервые именно в момент общения, чаще всего, даже если не было зеркала, то помогали витрины магазинов, начищенные до блеска столовые приборы или ещё какая-нибудь отражающая поверхность; в этот раз такой возможности не представилось).

«Здравствуйте, – сказал он и, осмотревшись по сторонам, протянул руку для приветствия. – Кто вы? И где мы находимся?»

Его голос был спокойным и уверенным. Помощник до сих пор не понимал, как он может помочь этому человеку. Его самообладание было на грани безумия: как можно оставаться таким хладнокровным? Он бы мог подумать о психическом нездоровье этого человека, но интеллект в его глазах и поведение во время сортировки трупов не давало ни на секунду сомневаться в его вменяемости.

«Мы находимся в вашем сознании. Я – аш Помощник. Сегодня перед вами стоит очень сложный выбор, и мы должны принять решение, которое для вас будет наиболее оптимальным».

Мужчина спокойно подошёл к окну.

«Как красиво. Я скучаю по этому городу. Интересно, переживёт ли башня это страшное время? Закончится ли оно? И если закончится, то чем?»

Стоя у окна, он опирался на подоконник и смотрел вдаль. Его глаза оставались сухими, но в их глубине была такая скорбь, от которой Помощнику самому хотелось плакать. Одно из самых сложных чувств – это сопереживание: сам ты ничего не можешь изменить в прошлом этого человека, но и понимаешь, что он принял это прошлое, пережил его, смирился, и от этого становится почему-то только больнее. Может, потому, что кажется, что он перестал бороться? Потерял надежду? Но его слова сегодня утром умершему другу доказывали обратное: надежда ещё с ним. Она не покинула его. Но надежда на что? В таких условиях может поддерживать и надежда на скорую смерть, как избавление от ежедневных страданий. Это предстояло выяснить. Помощник сел в кресло и стал ждать.

Прошло немало времени, когда восемьсот сорок седьмой повернулся лицом к комнате. Казалось, он проживал моменты своего прошлого, стоя у окна, глядя на городской пейзаж, но не видя его.

Он прошёл и сел в кресло рядом.

«Что ты хочешь?» – спросил он.

«Для начала я хочу поговорить. Хочу понять. Хочу прочувствовать. А потом уже будем думать, что делать».

«Чем ты мне можешь помочь?» (слишком часто он слышит этот вопрос, и ему каждый раз больно его слышать, но потом очень приятно опровергать эту мысль результатами, когда всё-таки получается выполнить свою миссию).

«Расскажи. Пока этого будет достаточно», – Помощник развернул своё кресло так, чтобы видеть глаза собеседника и немного подвинул чашку с чаем в его сторону.