Твой «человек-полиция»

— Я оплачу химчистку… или куплю тебе новую…

— Ничего не нужно. Я хочу домой. — голос дрожит, уже не скрываю своего раздражения.

— Пошли. — открывает шкаф, достает толстовку и накрывает ею мои плечи.

Хлопаю глазами, снова этот контраст в его словах и действиях.

В лифте едем молча. Путь до машины так же проходит в тишине, как и большая часть дороги до моего дома.

— На счет селфи… — резко без предисловий начинает. — Ты неправильно поняла. Обычно девушки фоткают всю эту романтику, селфятся, просят сфотографировать… А ты… другая. В общем, я это сказал, не что бы задеть тебя, а просто я правда удивлен и понял это, только когда ты достала телефон, что б вызвать такси.

— Хорошо, что ты это сказал и мы всё прояснили.

Он паркуется не у моего дома, а где есть свободное место. Тихо благодарю, дергаю за ручку. Закрыто. Выдыхаю.

— Я провожу. — выходит из машины. Не дожидаясь, когда откроет мне дверь, выхожу сама.

— Не нужно.

— Нужно. — запахивает на мне полы своей толстовки. Отыскивает мою руку в этом безразмерном одеянии, так и ведет до подъезда.

— Давай присядем? — указывает на лавку.

— Зачем?

— Господи! — прикрывает лицо рукой. — Что ж ты такая… такая… — пока он подбирает словцо покраше, я выпаливаю раньше:

— Проблемная?

— Да кто тебе втемяшил, что ты проблемная⁈ — орёт. Первый раз за наше недолгое общение он орёт. Я вывела его из себя.

— Что ты орёшь! Время видел? Люди спят! — тоже ору на него, но шепотом.

— Потому что ерунду несёшь! Ты не проблемная. — уже тише. — Ты, как пороховая бочка с сюрпризом — не знаешь, когда и где рванет. Я хочу, как лучше, но бах! И получается всё самым ужасным образом, а самый прикол в том, что ты ни в одном из случаев не виновата. — пожимает плечами. — Стечение обстоятельств, блин!

Он через чур эмоционально жестикулирует и ходит из стороны в сторону.

— Илья, давай ты сейчас успокоишься и поедешь домой.

— Хорошо. Успокаивай. — нагло и с ухмылкой.

— Что? — в недоумении смотрю на этого нахала. Это что намек на… Он издевается?

— Да чего ты так остро реагируешь. — смеется.

Как у него все легко и быстро. А меня до сих пор потряхивает от сегодняшнего вечера.

— Мы не так близко знакомы, что б я успокаивала тебя так, как ты хочешь.

— А ты знаешь, как я хочу? — играет бровями.

— Илья! — шикаю на него и легонько припечатываю ладонью по плечу.

— Ох! Леся-Леся, забавная ты. — ловит моё предплечье. Что-то слишком много прикосновений с его стороны за сегодняшний вечер.

— Не могу сказать того же про тебя. Я постираю футболку и верну. Через Женю передам. Можно?

Думаю, сегодняшнее «свидание» поставило точку в нашем общении, а не запятую как я надеялась глубоко в душе. Поэтому и видеться лишний раз нам не стоит, благо есть общие знакомые, через которых можно вернуть вещь. Можно же?

— Можно. — хмыкает, улыбается неотрывно смотря на мои губы. Чувствую это во взгляде, губы горят, невольно облизываю, отворачиваюсь.

Ну вот, своим «можно», он лишь подтвердил окончание в наших отношениях. Господи, каких отношениях, не было ведь ничего.

— Извини, за… за сегодняшний вечер. Можешь не верить, но я планировал всё по-другому, пугать тебя намеренно точно в планах не было.

— Я верю.

— Как давно ты боишься высоты?

— С детства

— Расскажешь?

— Мне было лет восемь, мы с мамой гуляли в парке аттракционов, меня впечатлило колесо обозрения, долго упрашивала маму. Она была на восьмом месяце беременности сёстрами, и женщина-контролер не разрешила ей сесть в кабинку, а одну меня мама, естественно, не пустила.

Останавливаю рассказ, смотрю на Илью, убеждаюсь, что он внимательно слушает, продолжаю:

— Свидетелем этого стала женщина с дочкой. Она предложила маме посадить меня с ними в одну кабинку. Я умоляюще просила маму, та купила билет. И вот я довольная и счастливая поднимаюсь вверх, кабинка открытая, машу рукой маме. Мы поднялись почти на самый верх. Кабину резко тряхнуло, и колесо встало. — сглатываю. Воспоминания нахлынули, стало тяжелее рассказывать. Немного продышав, продолжила.

— Та женщина прижала к себе свою дочь, а когда я хотела подвинуться ближе к ним, она сказала оставаться сидеть на месте, чтобы сохранить равновесие. Слышала, как далеко внизу мама зовет меня, эхом доносится ее крик, что всё будет хорошо. Маленькие деревья внизу, крошечные карусели, дорожки и фигура мамы, всё поплыло, мне будто захотелось спать, тогда я очень испугалась что усну и полечу с этой высоты вниз. Вцепилась руками в выкрашенные белой краской поручни кабины и… — Илья коснулся моей руки, спрятанной в рукаве его толстовки, легонько сжал, молча смотрел. — В общем длилось это, наверное, меньше десяти минут, но для меня как вечность. Кабина снова дернулась и нас спустили вниз. С тех пор я жутко боюсь высоты. Об этом знает только мама… и ты.

— В жизни я не сталкивалась с высотой и намеренно этого не делаю. До переезда в город, я жила в частном доме, на земле. Сейчас живу на четвертом. Что бы помыть окна, я нанимаю человека… — понимаю, что поддалась порыву и взболтнула лишнего.

— Прости. — звучит искренно