Твой 'демон зла'

"Тебя же нет! Я же тебя убил!", - захотелось крикнуть Воронцову в тот момент, но тут мотоциклистка повернула голову, захрустев блестящей кожей своего немыслемого костюма, повернула к Сергею свою безликое лицо, и у него язык прирос к небу, зато в руке вдруг появился черный, большой, тяжелый и какой-то соврешенно незнакомый ему пистолет.

Сергей не задумываясь, плавно и словно бы в замедленном кино, поднял пистолет и несколько раз выстрелил в черную амазонку на "Харлее", как стерлял уже однажды, на берегу Яузы.

Пули вылетели из ствола, хорошо видимые в прозрачном воздухе, и медленно, по дороге увеличиваясь в размерах, поплыли к мотоциклистке. Сергей удивился такой скорости движения того, что должно молнеиносно пронзать пространство, принося в своих свинцовых или стальных граммах неотвратимое возмездие.

Но гигантская мотоциклистка и не думала трогаться с места. Она подняла руку - захрустела кожа, Сергею даже показалось, что он слышит скрип суставов огромной руки, и легким движением сняла с себя шапочку.

Упали под колеса "Харлея" золотые кудри, рядом бесшумно опустилась черная, вязаная шапка, несколько выпущенных Сергеем пуль продолжали свой неотвратимый полет, почти достигнув мотоциклистки, а она сидела и спокойно смотрела на Воронцова, смотрела Катиными глазами, Катиным лицом, на котором Катины губы изогнулись в чуть лукавой, такой знакомой ему Катиной усмешке.

"Не-е-е-ет!!!", - беззвучно заорал Сергей, бросаясь вперед и не двигаясь с места, а пули с довольным, чавкающим звуком стали вонзаться в плоть, в черный и белый металл мотоцикла - одна ударила мотоциклистку в ногу, друга отскочила от никелированной стойки руля, третья пробила бензобак, и из образовавшегося отверстия выпорхнуло наружу рыжее, очень красивое на черном фоне, пламя.

Мотоциклистка продолжала спокойно смотреть на Сергея Катиным лицом, и тут мотоцикл бесшумно взорвался, стирая дымными росчерками все, что видел Воронцов - равнину, здание, голубизну неба, и улыбку сфинкса на милом и дорогом лице...

Последнее видение Сергей запомнил лучше всего. Он снова видел себя со стороны, стоящего посреди залитого солнцем обыкновенного московского двора, очень похожего на тот, где жил Пашутин. Было лето, шелестели листвой деревья, чирикали и цвиркали птицы, в синем небе плыли маленькие, белые, пушистые облака. Сергей стоял на прогретом солнцем асфальте, явственно ощущая тепло, поднимающееся вверх, окутывающее его тело - ноги, туловище, пальцы рук. Было хорошо и спокойно, хотелось всю оставшуюся жизнь вот так вот простоять, задрав голову вверх, смотреть на небо, ощущать тепло и покой.

Неожиданно послышалсиь шаги. Сергей посмотрел в сторону приближающегося звука, и увидел, как к нему, к его блаженствовающему телу идет по двору человек, небольшого роста, смешно подпрыгивающий при ходьбе. Человек был лысыват, строг, и насторожен. Он остановился, не дойдя до Воронцова буквально метр, что-то быстро сказал, отрывисто и резко, и круто развернувшись, бросился назад, почти бегом, постоянно оглядываясь...

И то час же исчез двор, исчезло солнце, исчезло все вокруг, вновь поплыли разноцветные дымные змеи, и в наступившей после птичьего гомона тишине, словно эхом, повторились слова лысего: "...верь-рь! В-верь-рь! Д-в-верь-рь! Дверь!!!!".

Воронцов проснулся и очумело обвел комнату мутным взором. Все, что приснилось ему в этом удивительном, так неожиданно навалившемся сне, он помнил отчетливо, вплоть до мельчайших подробностей, и это было очень странно - обычно Сергей очень плохо помнил свои сны.

Да и сам это сон, ни с того, ни с сего вдруг припечатавший его к подушке, был странным - казалось бы, он должен был сейчас мучаться и страдать, думать о Кате, придумывать себе тысячу и один вариант её местонахождения, а вместо этого он вдруг лег и преспокойно заснул, смотря красивые, хотя и тревожные сны, а когда проснулся, то стал абсолютно спокоен за Катю - откуда-то вдруг появилась твердая уверенность, что она жива, и все будет в порядке!

Если душевно Сергей чувствовал себя очень хорошо, и даже прекрасно, то телесно с ним творилось форменное безобразие. Казалось бы, поспав, он должен был отдохнуть прежде всего физически, однако на деле все было наоборот - ватные руки и ноги еле-еле слушались Сергея, в голове звенело, а во рту чувствовался противный железистый привкус, словно он во сне лизал дверную ручку.

С большим трудом сев на кровати, Воронцов взглянул на часы и удивился - он спал без малого четыре часа, сейчас было уже почти шесть вечера!

Держась за стену, чтобы не упасть от слабости, Сергей дошел до кухни, сел у стола, поглядел в окно и обнаружил, что во дворе нет красной "хонды" - Хосы опять куда-то уехал.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

"...Собака бывает кусачей..."

Из песни.