Твой 'демон зла'

- Встать! - приказ сопровождался чувствительным ударом тяжелого ботинка по спине. Сергей кое-как встал - с вывернутыми и скованными за спиной руками это было сделать довольно трудно.

Он огляделся - точно так же скрученный Борис стоял у ворот, и двое омоновцев обыскивали его, проверяя карманы. Хосы и Лены нигде видно не было.

"Сейчас они обыщут меня и найдут нож и пистолет.", - спокойно подумал Сергей, а ловкие руки одного из троих стоявших вокруг его людей в черных масках уже начали ощупывать одежду. Появился пистолет, потом нож, спецсредства из кармашков жилета. После каждой находки Сергей получал сильный удар в живот от здоровенного камуфляжника с "бычими", налитыми кровью глазами - лица его Сергей не видел из-за маски, но мог представить, что интеллект на нем вряд ли отпечатался. Омоновец стоял чуть справа от Сергея и бил так, словно Воронцов был виноват в том, что у него нашли, и должен был понести телесное наказание немедленно.

Стоявший сзади боец перед каждым ударом задирал скованные руки Сергея так, что дыхание прерывалось от боли, и тут же следовал резкий хук в живот, и перед глазами все начинало плыть.

"Что ж вы делаете, суки!", - хотел закричать Воронцов, но он посмотрел в глаза избивающему его парню, и понял, что так он лишь разозлит его ещё больше.

Обыск закончился. Бориса уже кудато-то увели, возможно, за воротами омоновцев ждала машина. Сергея, снова до ломоты в суставах вывернув ему скованные руки, тоже повели со двора, и тут он услышал сзади:

- Стой, Хомяков! Отбой! Ошибка вышла - сняли с него обвинение!

Сергей почувствовал, что его руки отпустили, и медленно повернулся на крыльце стоял Хосы, а рядом с ним командир ОМОНА, молодой, довольно симпатичный парень с задранной вверх маской и рацией в руке. Он кивнул:

- Отбой, отбой! Открой наручники и верни ему все - у него есть разрешение!

Пока Хомяков, сопя под маской, доставал ключи и открывал наручники, во двор ввели Бориса, у которого под глазом уже наливался синевой приличный синяк. Командир повторил приказ, и с Бориса тоже "расковали".

Сергей, растирая запястья, молча огляделся - за все время их захвата он не произнес ни одного слова. Злоба, ярость и ненависть к омоновцам, ни за что, деловито и цинично избившим его, клокотала в Сергее, и он даже испугался - вдруг ему сейчас вернут пистолет, а он не сдержиться и перестреляет всех?..

Однако - сдержался, и не смотря на дружелюбный тон омоновца, отдававшего оружие и "причиндалы", промолчал. Хосы и ворчаший Борис о чем-то разговаривали с командиром ОМОНа, стоя у крыльца, с которого испуганными глазами смотрела на все происходящее Лена.

Спокойно рассовав всю свою амуницию по карманам и клапанам, Сергей так же спокойно оглядел стоявших вокруг омоновцев в масках, ища те самые, "бычьи" глаза, наливавшиеся садисткой радостью в моменты, когда их хозяин бил Воронцова в живот. Наконец, вычислив здоровяка, Сергей деревянной походкой подошел к нему, с мстительной радостью заметил растеряность и тень мысли, возникшие в глазах омоновца, и нанес ему быстрый и точный удар, носящий в одной из школ у-шу весьма образное название: "Единорог возмездия лишает насильника мужской сути.".

Омоновец, два метра здоровой, тренированной плоти, замер, а его коллеги вокруг толком ничего не поняли - они, выученные и вышколенные для групповых захватов, в которых им не было равных, вряд ли знали у-шу, древнее искусство жить в гармонии с окружающим миром, а у Воронцова, наоборот, был хороший учитель.

"Бычеглазый" сломался пополам и рухнул на снег, туда, где пять минут назад лежал Сергей. Из его глотки вырвался дикий вопль, переходящий в стон, а Воронцов уже подходил к крыльцу, и только тут омоновцы бросились на него.

- Отставить! - рявкнул опомнившийся командир, пропустивший начало инцендента, и решивший, что лучшим все же будет свести дело к миру: Тарасуль, Симонов - помогите ему встать, и все - в машину!

Недовольно ворча, омоновцы подобрали своего товарища и ушли за ворота. Командир повернулся к Воронцову:

- Обычно мы не прощаем тех, кто нас задевает! Имейте в виду! А что касается жестких мер при задержании - так это просто тактика упреждающего удара, не более! Прощайте, надеюсь, больше не свидемся!

Он сбежал с крыльца и легкой, упругой походкой вышел за ворота. Сергей проводил омоновца взглядом, сел на ступеньки крыльца, дрожащей рукой достал сигарету, закурил и сплюнул в снег. Ему хотелось плакать от обиды - явное несовершеннство мира вновь проявило свое жестокое мурло, оставив свой отпечаток на теле и душе Воронцова.

- Что, Сергей Степанович, не сладко? - мягко спросил Хосы, присев на корточки рядом, и наблюдая за Воронцовым со стороны: - Надо уметь принимать такие внезапные удары...

- Да пошел ты! - рявкнул Воронцов, отшвыривая сигарету: - Глаза! Ты бы видел, какие у этого ублюдка были глаза, когда он меня бил! Как у кабана во время случки! Он, наверное, кончил в тот момент, когда долбил меня в живот, сука!