Твой дядя Миша

Промышленник убегает вслед за остальными. Кик остается один.

Утопающий хватается за соломинку. Сегодня в три часа я был миллионером, а в четыре — опять вернулся к своей прежней профессии. Позвольте представиться: комиссионер, пароходный агент Кик! Хотя и погибло богатство, погибло счастье, как видите, я не унываю. Снова я должен скитаться по разным странам, по морям и океанам без денег, без совести и без родины. Я некий Кик. Меня всегда называли человеком без чести и без происхождения. Для всех я был неким Киком. Но я жил, живу и буду жить до тех пор, пока существуют деньги и пока они управляют людьми. Прощай, город Поти! Последний миллионер покидает тебя! (Направляется к выходу.)

Картина седьмая

Берег моря. Пустынный горизонт. Пристань завалена вещами, чемоданами. На берегу брошены десятки громадных, аккуратно упакованных корзин.

На берегу сидят Гуга и Гиго. В руках у них завещание Попандопуло. Один угол завещания держит Гуга, другой — Гиго, оба устали и дремлют.

Гиго(задремал, склонив голову над бумагой; неожиданно просыпается, кричит). Стой! Куда ты бежишь, Гуга?

Гуга. Чего орешь? Видишь, я сижу и никуда не убегаю. Так больше нельзя, дорогой Гиго… У меня нет сил… Давай что-нибудь придумаем… иначе мы оба умрем от бессонницы.

Гиго. Четвертые сутки не спим. Кончится тем, что мы сами погибнем вместе с этим проклятым завещанием. Прочти… еще раз прочти…

Гуга(читает). «Я, Аристид Сократович Попандопуло, находясь в здравом уме и твердой памяти…»

Гиго. Нет, нет, конец прочти!

Гуга. «…Все мое движимое и недвижимое имущество, оцененное в двадцать миллионов золотом…»

Гиго. Двадцать миллионов… Значит, нам следует…

Гуга. Одна четверть.

Гиго. Нет, половина. Десять миллионов золотом. Представляешь, Гуга, сколько это денег?

Гуга. Почему половина? Не надо быть жадным, Гиго.

Гиго. У кого завещание? У нас. Значит, мы можем требовать. Если Медея и Бондо не согласятся, мы им не отдадим завещания. Они подумают: лучше половина, чем ничего, — и согласятся. Верно я говорю?

Гуга. Верно. Какое у нас будет богатство! Мы — миллионеры! Понимаешь, миллионеры!

Гиго. Нет, Гуга, мы им половины не дадим. Жирно будет. Им за глаза и четверти хватит. Как ты думаешь?

Гуга. А если они не согласятся?

Гиго. Что ты! Больше мы им не можем дать — невыгодно…

Гуга. Только подумай, Гиго! И пароходы наши, и марганец наш, и дома наши, и город наш! Все наше! Все принадлежит миллионерам Гуга и Гиго.

Гиго. Нам теперь некого бояться. Иностранцы дали тягу! Видал, как они бежали? Все бросили — и своих длинноухих лошадей, и мулов, и вещи. (Посмотрел на корзину.) Черт знает сколько добра в этих корзинах! Но меня это теперь не интересует. Я сам миллионер. (Задумался.) А вдруг большевики отнимут у нас наши миллионы?

Гуга. Нет, большевики нас не тронут. Они любят бедных людей. А если нужно будет, мы с ними поделимся. Государство не может жить без промышленности. Мы и будем большевистскими промышленниками… пролетарскими капиталистами… Мы ведь боролись за то, чтобы большевики победили.

Гиго. Вот они и победили! (Что-то вспомнил.) Знаешь что, Гуга! Я буду хранить наши миллионы, а ты будешь заниматься делами.

Гуга. Нет, я кассир, и я буду хранить наши миллионы в железном шкафу. Поставлю около шкафа мягкую тахту, накроюсь теплым одеялом и буду караулить миллионы.

Гиго. Нет, я не могу тебе доверить деньги. Миллионы должен хранить продолжатель дела Попандопуло. Ветер принес завещание мне. После смерти Попандопуло ко мне вернулось мое счастье.

Гуга. Какой ты бессовестный человек, Г иго! Почему ты все время хитришь? Хочешь отделаться от меня и украсть мою долю богатства?

Гиго. Как тебе не стыдно, Гуга, так меня обижать?

Гуга. Тебе незачем обижаться. Сам Попандопуло — хозяин этих миллионов — подкупал убийц и отправлял на тот свет своих родственников, чтобы завладеть их богатством. А ты ведь говорил, что ты продолжатель дела Попандопуло… Деньги липнут к деньгам, как кровь.

Гиго. Неужели из-за денег он мог убить человека?

Гуга. А как же иначе? Каждый миллионер должен обязательно быть убийцей!

Гиго. Пусть будет по-твоему. Но что делать? Сон царапает мне глаза, мышцы ослабли… Гуга, а вдруг мы оба заснем — что тогда будет?

Гуга. На, положи завещание в боковой карман, ложись на бок и засни, а я буду караулить, чтобы ты не сбежал. А потом, когда ты проснешься, я положу завещание в свой карман, лягу на бок, и ты будешь меня караулить.

Гиго. Нет, сначала ты положи завещание в карман, ложись на него и засни, а я буду караулить, чтобы ты не сбежал. А потом, когда ты проснешься, я положу завещание в свой карман, лягу на бок, и ты будешь меня караулить.

Гуга. Хорошо. (Сложил бумагу, положил в карман и лег на бок.)