Твой дядя Миша

Песня:

«Иди в поход, солдатик,

Москва за спиною,

Надо врагов крепко бить Смелою рукою.

Домики,

Деревушки, девушки,

Ох, девушки, девушки…»

(Подпевает.) «Ох, девушки, девушки…» (Платову.) Если бы я мог, атаман, сейчас я расцеловал бы все сорок две тысячи своих солдат. Кто знает, сколько из них завтра, в этот час, больше не будут петь… (Адъютан там.) Ну, други, летите сейчас ко всем командирам дивизий и корпусов, передайте мой приказ, чтобы завтра к пяти часам утра все генералы и офицеры были одеты в парадные мундиры.

Платов. В парадные мундиры?

Багратион. Да, Матвей. Армии Багратиона не до парадов. Всегда она в походах. Пусть же завтрашний бой будет торжественным парадом всей армии. Мои генералы и офицеры кровью в боях завоевали ордена и почетное оружие в алмазах. Пусть их блеск ослепит врага, а сердце друга — радует!

Платов. Вся армия купается в ночной холодной воде, князь. Армии, князь, приказ твой понятен. Солдаты надели чистые рубахи.

Багратион. Русский солдат умеет к бою готовиться.

Входят Ермолов и Кутайсов.

Ермолов. Хозяин нас принимает?

Багратион. Ого! Друзья, как хорошо, что вы пришли! Знал… верил, что вы придете.

Входят Раевский и Воронцов.

Николай, Миша! Добро пожаловать! Кохта, накрой стол! Можешь на завтра ничего не оставлять. Завтрашний день пускай сам о себе думает.

Ермолов. Когда ты думал о завтрашнем дне, а не о завтрашнем бое?

Багратион. Пока я жив, дорогие други, мне всего хватает. Что делать, если я не гожусь для балов и торжественных приемов. (Смеется.) Наливай, Кохта! Выпьем, други мои, за завтрашнюю победу!

Пьют.

Ермолов. Семеновские флеши отрыты еще неглубоко, а завтра весь свой огонь Наполеон направит туда, на тебя.

Багратион. Не зря тебя пророком называют.

Кутайсов. Я завтра убегу к князю Багратиону, я в детстве мечтал сражаться рядом с вами, ваша светлость.

Воронцов. Сколько вам лет, граф?

Кутайсов. Двадцать восемь, Михаил Семенович.

Раевский. Ребенок…

Ермолов. Да, ребенок только по уму.

Все смеются.

Кутайсов. Что ты пристал? Ей-богу, не понимаю!

Ермолов(смеется). Ты веришь в бога?

Платов. Каждый воин верит в своего бога. На гербе войска запорожского, говорят, был вырезан воин на бочке. Может, то и не казак, а бог Бахус! (Пьет.)

Все смеются.

Воронцов. Хорошо было бы завтра вечером собраться всем вместе у князя Багратиона.

Раевский. Это невозможно, Миша. Завтрашний бой опустошит наши ряды.

Багратион. Завтра, други мои, многих из нас смерть наградит бессмертной славой.

Ермолов. Хорошо быть, друзья, воином русского народа. У нас Александра Невского и Дмитрия Донского святыми сделали за то, что они спасли родную Русь от гибели.

Кутайсов. Быть может, мой внук будет молиться в церкви на образ, на котором будет нарисован Ермолов с густыми эполетами на плечах и с сиянием вокруг головы.

Смеются.

Воронцов. Недаром Ермолова и при жизни называют пророком.

Ермолов. Я могу тебе сегодня сказать как пророк: ты не будешь иметь внука, Алеша.

Кутайсов(удивленно). Почему?

Ермолов. Бородино — предел твой.

Кутайсов(роняет стакан из рук). Что ты?! (Испуганно.) Пророк.

Ермолов. Я пошутил, Алеша.

Багратион. Горький у тебя язык, Алексей Петрович. Ты знаешь, Кутайсов, Ермолов каждый бой предсказывал, что этот бой для меня последний. А я вот жив и еще сто лет жить буду.

Ермолов. Не надо мне было пить вина. А не то я еще что-нибудь скажу. (Взглянул на Багратиона.)

Платов. Нет, казаки лучше пьют. Они пьют и поют. Зачем говорить о смерти? Если бы собрались все люди, которых убил я и убили мои воины, то набралось бы их не на графство, а на целое королевство. А что бы я сказал им? «Не становитесь, ребята, на пути донцу, а если можете сейчас биться — сразимся еще раз!»

Багратион. Прав атаман, лучше петь, други мои.

Платов. Гитара Кохты мяукает хорошо.

Кохта(Багратиону). Разрешите, князь?

Багратион. Пой, Кохта! Раз начал атаман… (Махнул рукой.)

Кохта. Что петь, князь?

Платов. Пой, что хочешь.

Кохта(поет, то и дело поглядывая в сторону печки).

«Любовь могучая! Какого не одолеешь ты бойца?

Тебе оброками — стенанья, тебе престолами — сердца. Рабом ты делаешь владыку, предав безумно мудреца. И соловей, поющий розу, тебе покорен до конца.

Монах, мирянин, и невольник, и повелители племен — Подвластны все твоей державе и признают ее закон. Самодержавная царица, везде находишь ты свой трон. И люди, подданные страсти, и я, как все, тобой пленен. Неужто кто-нибудь захочет избегнуть радостных цепей? Пускай любовь несет страданья — отрада сладостная в ней.

Благословенна эта нега! Да разгорается сильней!