Твой друг (Сборник по собаководству, 1979 г. Выпуск 2)

Сколько уже ночей просидела вот так, без сна, ловя каждый шорох на улице, каждый отдаленный звук, Елена Владимировна… Она сидит, зябко кутаясь в шаль, время от времени машинально поглаживая прикорнувшего у нее на коленях, сжавшегося в комочек Апельсина. Какой он стал тощий. Теперь-то и у него есть работа: гонять и душить мышей и крыс, которые нахально скребутся по всем углам, лезут даже на стол, на кровать. Полчища грызунов. Словно кто-то нарочно привез и рассыпал по дому — так их стало много! Апельсину не управиться с таким нашествием.

Отощал и Яранг. Он здесь же, около ног старшей хозяйки; молодую теперь видит очень редко, и то лишь по ночам, в самое глухое время. Но ждет ее непрерывно, и потому его уши всегда насторожены, всегда шевелятся чуть-чуть, даже тогда, когда голова положена на лапы и глаза закрыты.

Внешне в доме все так же, как было всегда. По-прежнему висят низенько дипломы на стене, над подстилкой Яранга в углу. Тут же праздничный ошейник с подвешенными к нему медалями. Надя пристроила сюда все это на уровне лица трехлетнего ребенка, видимо, чтоб лучше разглядывать Ярангу. Но получается не для него, а для других. Кто бы ни вошел, сразу увидит и восхитится. Ого, какой пес, сколько у него наград!

Вспоминается: вокзальный перрон, паровоз под парами, отъезжающий воинский эшелон. Тысячи провожающих. Тысячи отбывающих — туда, на запад, где грохочет война. Алексей в форме, с полной боевой выкладкой, только без винтовки.

Грустные, расстроенные лица, печальные улыбки, под которыми прячутся озабоченность, тревога за близкого, дорогого человека.

Яранг, и ты нынче не такой, как всегда. Притих. Не помахиваешь хвостом, не улыбаешься. Чуешь, что происходит? Ушли для тебя в прошлое тренировки, испытания, прогулки в лес, ушла вся милая-милая мирная повседневная суета: проводы хозяина на службу, Нади в школу, хождение со старшей хозяйкой на рынок за продуктами… Все ушло. Каждый день теперь через городской железнодорожный узел проходят воинские эшелоны на запад. Везут пушки, танки. Без конца — пушки, танки… Каждый день — проводы, разлуки…

— Да поцелуйтесь вы, — сказала Елена Владимировна и отвернулась, чтоб скрыть заблестевшие слезами глаза и не смущать молодых.

Алексей взял Надю за плечи, она подставила ему щеку, затем сама поцеловала неловко и, лишь когда он пошел к вагону, бросилась вдогонку, обхватила, прижалась к груди и припала губами к его губам…

На Алексея давно смотрели как на жениха. Славный малый, и Надежда его любит. В последнее время дня не могли прожить друг без друга. Умный, трудолюбивый, а главное, добрый. Всегда готов помочь хоть своему, хоть чужому. Как-то явился — где фуфайка? Товарищу отдал. Надежда рукавички ему связала — тоже «выручил» кого-то…

Воюет Алексей. Давно не писал. Где сейчас, неизвестно.

В партизанах Степан Николаевич, командир отряда. А Надя, дочь, — разведчица. Поддерживает связь между городским партийным подпольем и отрядом.

Не забыть, как в одну тревожную ночь из репродуктора разнеслось (перед тем за город шли тяжелые бои):

— Товарищи, Красная Армия оставляет город…

Можно умереть, услышав такое. Не забыть ужаса, который охватил тогда… Люди, дорогие, родимые! Уходит Советская власть, уходят наши защитники — как же так?!

А после — лязг танков, чужая резкая речь. Оккупация.

Пусто. Холодно. Голодно. И самое страшное — постоянная тревога за близких. Будто огненный смерч налетел, закружил и развеял все, что было дорого, из чего состоит человеческая жизнь!

Елене Владимировне предлагали эвакуироваться: муж — коммунист, занимал видный пост, дочь — комсомолка. Что оба в партизанах, тоже может стать известно… Не согласилась. Пока рядили да судили, ушел последний эшелон на восток.

Пусто. Одиноко. Жутко. Щемит сердце, нечего есть, нечем накормить животных. Апельсин — тот хоть пропитается мышами. А Яранг? О себе Елена Владимировна старалась не думать. Ее могло подстерегать и худшее, нежели голод и холод.

А может, забудут про нее? Пронесется черная туча над головой? Кто им скажет? Кругом свои, советские люди — наши люди. Кто захочет стать иудой, предателем, выдаст своего? Да о ней ли речь! Всеми помыслами она — с Надей, с мужем…

Как она ждет редких приходов дочери в город и как всегда не хочет их. Сопряжено со смертельной опасностью. Если схватят — что тогда? Верная смерть, а перед тем еще пытки, издевательства…

Шорох… Елена Владимировна поспешно прикрыла свечу колпаком, который постоянно держала наготове, стала напряженно слушать… Нет, мимо. И Яранг спокоен. Уж он-то услышит первый, у него слух потоньше. Наверное, опять поскреблись мыши за печкой или крысы шуруют в подполье. Нахалы. А не крысы ли — прожорливые, ненасытные — те, что пришли оттуда, с Запада, и теперь хотят слопать, уничтожить всю страну…