Твой друг. Сборник по собаководству. Выпуск 3

Мы пригласили старика прийти еще несколько раз, чтобы привить злобность собаке. Он пришел. Уговорились, что он будет «прогуливаться» с Астрой, а на него из-за угла нападет «злоумышленник» в халате. Так и сделали. Этот прием верный. Если напасть на собаку, она может и отступить. Но когда нападают на любимого хозяина, собака всегда встает на защиту его. И Астра тоже. Всего два занятия потребовалось, чтобы она усвоила, что надо делать, если нападают на хозяина. Она была смелой и недоверчивой собакой и терзала халат на совесть.

Позднее старик взял у нас шлейку для собак, чтобы снять с нее копию. Теперь он собаку запрягал в шлейку, а с боков приладил постромки. Прошел еще год, и теперь возмужавшая Астра сильно тянута постромки, перевозя грузы из городского дома на дачу, зимой — на санках, летом — на тележке, специально сконструированной для этого. Старик грузил доски, гвозди, инструменты, еду на день и ковылял рядом с повозкой каждое утро. На даче у него были кролики. Он ухаживал за ними, плотничал, работал в саду. Каждый раз, идя на болото, я подходила к усадьбе и замечала что-нибудь новое: то изгородь взамен развалившейся, то теплицу, приткнувшуюся к домику. Почва, на которой стояла усадьба, была сплошной торф. Огромного труда стоило что-либо на ней вырастить. И все же летом в теплице зрели огурцы и помидоры, на кустах чернела смородина, зеленели грядки, цвели цветы. Когда ни подойдешь, старик — все на участке, все постукивает молотком или строгает рубанком. Собаки наши теперь уже встречались молча и неслись вдоль забора наперегонки, а мы со стариком все чаще беседовали, больше об огородничестве или о собаках.

Старик рассуждал мудро, рассказывал спокойно, но с юмором, щуря зеленоватые глаза на загорелом, иссеченном морщинами лице; из-под кепки выбивались на висках седые всклокоченные волосы.

— Колочусь помаленьку одной рукой, — говорил он. — Я посмотрю: сейчас молодые, сильные не знают, как время убить, напьются и безобразничают. Один меня встретил возле самого дома, за грудки схватил, тряхнул. Я ему: «Что ж ты меня схватил, я же инвалид, старый…» А он мне: «Вот и хорошо, сопротивляться не будешь». Ладно, сыновья выскочили, наподдали ему. А вы знаете, Астра теперь издалека увидит, кто посторонний идет, — лает свирепо. Я уже знаю, что кто-то чужой. Уж теперь не выпускаю, боюсь: вдруг покусает. Мальчишки далеко стороной обходят.

Поговорим так-то, и я иду дальше, а старик опять берется за дело. И как-то само собой стало получаться, что я уж мимо не шла, все заверну к домику. Но заходить мне на участок не приходилось, не могла собаку бросить снаружи, а зайти с ней — подерутся с Астрой. Так и беседовали по разные стороны изгороди.

Потом, летом как-то, и с женой Вадима Демьяновича познакомилась. Была она, несмотря на возраст, стройная, легкая, высокая. Лицо доброе, с живыми черными глазами, обаятельной улыбкой. И, наверно, из-за всего этого я стала называть ее просто Лидой.

От нее я многое узнала об этой семье. Она так живо рассказывала, что я постоянно сопереживала с ней. Разговаривали мы не подолгу, поскольку я все же была «мимоходом», самое большое — полчаса, но в эти полчаса она укладывала добрую «академическую» житейскую лекцию.

Однажды, когда мы с ней были вдвоем, а старик находился в доме, она рассказала мне его историю, потрясающую историю фронта, плена, ранения, побега. Много дней я переживала этот рассказ. Потом задумала написать о Вадиме Демьяновиче в газету, да все как-то за житейскими делами откладывалось. Старик был скромный, незаметный, неброский внешне человек, больше в его наружности было от страданий, чем героического. Да и разговаривали мы с ним все на определенные темы: где найти жениха для Астры, как распорядиться ее щенками, чем лечить радикулит, как смастерить мостик таким образом, чтобы вода не хлюпала. О своей трудной военной судьбе старик сам не говорил, а мне расспрашивать его было неловко.

Последний наш разговор с ним был уже поздней осенью. В усадьбе бегали уже две овчарки: Астра и ее сын, рослый, красивый кобель Барс. Я пришла специально уговорить старика сдать Барса пограничникам, как только они приедут. Убеждала, что двух собак держать трудно, да и зимой две — зачем они? А к весне Астра ощенится еще, и на будущее лето снова можно оставить щенка. Уговорила.

Больше мне не пришлось ходить на болото: то заболела, то хозяйственных хлопот накопилось. Проявила снимок, где старик на тележке, запряженной Астрой…

Приближались ноябрьские праздники. За праздничным столом, когда уже все сидящие «кучковались» и разговаривали кто о чем и все вместе, муж сказал:

— Умер старик, который на собаке ездил. Завтра хоронить будут.

— Вознесенский!..

Умер… Вот и не пришлось поговорить с ним о его трудных военных дорогах… Надо бы пойти проститься, надо. Но кто я ему? Люди будут недоумевать, да еще, если заплачу, а я могу и не удержаться… Лучше потом зайду.

Так вот и получается, что лучшие свои намерения мы хороним в глубине себя, а нелепости так и прут наружу.