Твои фотографии

Джина. Вот тут уже начинаются сложности. Он понимал, что их связывает нечто большее, чем он пытался изобразить: то, что он смог оставить Элисон и ринулся в Нью-Йорк спасать Джину, все-таки что-то значило. Кроме того, он был по-настоящему оскорблен, когда она не появилась в аэропорту, и рад — хоть и несколько смущен, — когда обнаружил ее в своем доме. Разрыв с Клаудией расшатал все жизненные константы, и теперь, когда он лишился оправдания в виде наличия жены для того, чтобы не переходить с другими женщинами от чисто сексуальных отношений к чему-то большему, ему придется искать новый предлог для того, чтобы держаться подальше от Джины. Самым лучшим предлогом было то, что она ненормальная, хоть Мартин и подозревал, что все ее рассказы о том, как родители хотят упечь ее в психушку, — неправда. Другим предлогом, которым он всегда пользовался, было то, что у их отношений нет будущего. Но, может быть, краткий бурный роман — это как раз то, что ему сейчас нужно.

— Слушай, — заорал сзади таксист, — помоги-ка мне водрузить эту штуку на стену!

Мартин обернулся и оторопел, увидев, как тот пошатываясь, идет на него с огромной лестницей в руках. Он кинулся навстречу, помог ему восстановить равновесие и поставить лестницу на стену дома, не разбив окно.

— Ну, — сказал таксист, — я полез.

Мартин держал лестницу, пока тот не долез до середины и оказался в безопасности. Потом он вернулся ко входу на террасу. Таксист, поднявшись к окну, обернулся и заорал:

— Похоже, это тот, кого мы ищем!

— Почему ты так решил?

— Здесь кто-то есть. Я не вижу ее лица, но она вся в цепях. Он, наверное, ударил ее ножом, а теперь хочет как-нибудь изнасиловать.

И тут Мартин увидел Дженнингса, входящего в гостиную. Он был абсолютно голым, если не считать черной кожаной маски на лице, и держал в руках нож.

— Черт, — закричал Мартин, — у него нож!

— Тогда иди, — сказал водитель, — забери мое ружье у своей подружки, а я спущусь и поищу, чем бы разбить стекло.

Мартин побежал ко входу в дом. Он поразился, видя, как Джина, прищурив один глаз, держит на мушке входную дверь дома.

— Джина, — сказал он, — дай мне ружье.

— Зачем?

Он подошел и взял ее за руку.

— Пожалуйста, мне нужно, пойдем со мной.

Они вместе обошли дом и увидели, что таксист уже занес металлический садовый стул, готовясь разбить двери на террасу.

— Стой! — закричал Мартин.

Таксист замер со стулом в воздухе.

— Что?

— Мы не можем бить двери у него на террасе. А что, если он невиновен?

— Мартин, — сказала Джина, — он разнес твой дом, а ты переживаешь из-за дверей на террасу?

— А, кстати, — сказал водитель, — девушка внутри, может быть, все еще жива.

Он поднял садовый стул над головой и, обрушив его на двери, отскочил, не разбив их, но стекло сотряслось с такой силой, что Дженнингс тут же обернулся. Стащив свою маску и пытаясь одной рукой прикрыть свой пружинисто стоящий член, он вытянул вперед другую руку, останавливая их, и сам открыл двери изнутри.

— Мартин, — ахнул он, глядя на него, — что происходит?

— Это ты разнес мой дом?

— Что?!

Таксист взял ружье из рук Мартина и нацелил его на Дженнингса.

— Для чего тебе нож?

— Что? — тот смутился. — Ну, Мартин, ты же знаешь Джемайму.

Мартин засмеялся.

— Боже мой, только не говори, что вы…

— Это всего лишь игра.

— О чем он говорит? — спросил водитель. — Кто такая Джемайма?

— Его жена. Слушай, Ник, ты должен позволить нам убедиться, что это действительно она.

— Мартин, она… ну, видишь ли, она сейчас в неловком положении. Я не могу разрешить вам подняться наверх.

— Хорошо, — ответил Мартин, — я понимаю, о чем ты. Мы останемся здесь, а ты иди развяжи ее и приходи сюда.

Дженнингс кивнул.

— Хотите чашечку чаю?

— Да, приятель, неплохо бы, — ответил водитель.

— Пожалуйста, все на кухне. Вы справитесь сами?

Дженнингс стал подниматься по лестнице. Водитель дождался, пока тот скрылся из виду, и спросил:

— Ну и что вы думаете?

— У него жена со странностями, — кивнул головой Мартин.

— А ты откуда знаешь? — раздраженно спросила Джина.

Мартин отвернулся.

— Я с самого начала думал, что он невиновен.

— А что, если он солгал, и сейчас убивает там эту женщину? — спросила Джина.

— Он оставил свой нож на столе.

— Ну и что? Может, он ее душит.

— И как он собирается скрыться, если мы все тут сидим и ждем, пока он вернется?

— А лестница?

— Она права. Мартин, иди передвинь лестницу. А я разберусь на кухне. Что ты будешь? Чай?

— Кофе, если есть. Черный.

Таксист кивнул и пошел на кухню. Мартин вышел через дверь на террасу. Было рано, он все еще нечетко соображал, а утренняя прохлада не помогала. Кажется, Дженнингс не сбежал. Взяв лестницу и покачиваясь под ее тяжестью, Мартин отнес ее в глубину сада. Справившись в этой задачей, он снова вошел в гостиную.

— А, Джина, забыл тебе сказать. Обри, раненый парень в такси… он встречается с Хеленой.

— Кто такая Хелена?

— Немецкая девушка. Помешанная на белом порошке. Сказала, что останавливалась у тебя в Челси.

— Ах да, Хелена. Я знаю Хелену. Она сейчас в Англии?

— Да.

Таксист вернулся из кухни.

— Может, кто-нибудь отнесет эту чашку Обри?

— Я отнесу, — сказала Джина.