Твой маленький далек (СИ)

— Вот именно, что «популяция». Массовое уничтожение, о котором ты сказал — это просто механизм выживания, заключающийся в регулировке численности популяции и выбраковке неудачных экземпляров. У всякого вида он по-своему работает. Понятный тебе пример. Лемминги. Когда у них наступает перенаселение и нехватка еды, они идут и топятся всей популяцией, кроме самых лучших представителей вида. Или сами земляне — когда у них назревают те же проблемы, они начинают массово воевать, впадать в инфантилизм, менять сексуальную ориентацию, травиться всякой дрянью, разрушающей организм, всячески стараясь проредить свои ряды. И даже не понимают, что ими на подсознании движет всё тот же механизм выживания вида. У кого ДНК имеет больше погрешностей, тот, скорее всего, выпадет из популяции. А у нас — как появилась более идеальная ДНК, так старую надо удалить, как потенциально опасную. А старая ДНК, естественно, не возражает, только сначала перегружает самые важные идеи в патвеб. А потом, кого не устранили, тот сам убьётся. Ибо мешает выживанию всех остальных.

Уточнять, что обновлённые поколения далеков «слышат» только самих себя, воспринимая предыдущие версии генных комбинаций так же, как и представителей других видов, я не собираюсь, хотя это действительно так. А то ведь спалишь эмпатию, и хана тайному преимуществу. Нас и так многие подозревают в психокинезе. Впрочем, Доктор и без того загрузился услышанным, обдумывая, прокручивая, обжёвывая и обсасывая полученную информацию.

— Мда, звучит гладко, — наконец соглашается он. — И очень в духе далеков. Бездушно и рационально до тошнотиков.

— Иррациональность — это удел психа из синей будки, а факт существования души наукой Скаро не доказан, — отрезаю я. — Отдай последний йогурт, я испытываю голод.

— Жуй своих мармеладных змей, — он нагло выплёскивает содержимое стаканчика в пасть, а потом отнимает и вскрывает мой пёстрый пакетик. Жмот, урод, скотина, ненавижу. Вырываю у него пакет, отворачиваюсь, приоткрываю люк и засовываю добычу внутрь. А может, и не надо было отворачиваться? На такой дистанции ему бы хватило лучиков для лёгкого несварения и полугодичной реабилитации. А, не… Он наверняка себе военный стабилизатор в кровь загнал, пока я спала. Живя бок о бок с инопланетной девушкой, закусывающей омлеты цезием-137, логично подстраховаться.

Сую в рот длинную фигню резиновой консистенции. Гм, вкусно, только жёстко - примерно то же самое, что моему спутнику бревно грызть. Интересно, удастся ли рассосать? Пока думаю эту мысль, снаружи доносится:

— Кошмар. Амёба, глотающая глистов.

Я его убью. Вот прекращу давиться этой мармеладостью, и точно убью.

— Ладно, — говорит, — пошли, галактический осклиз. ТАРДИС ждёт.

Гррррр! Меня, красивую молодую девушку, перспективного архитектора — назвал галактическим осклизом, и кто?! Омерзительный симметричный циркуль с хамскими манерами и шилом в заднице?!

…А ничего не поделаешь. Терпи, любовь моя. От Доктора зависит целость твоей шкурки.

Комментарий к Сцена четвёртая.

*МПМ - действительно, Доктор цитирует повесть Эрика Фрэнка Рассела «Ближайший родственник».

========== Сцена пятая. ==========

Сто четырнадцать скарэлов спустя, вымотанные, с языками на боку. Доктор лениво крутится вокруг консоли ТАРДИС, а я зеваю и думаю о коечке, душе и проверке боевых систем. Но об этом, увы, пока остаётся только мечтать, впереди самое сложное.

— Ну что, мы всех… того?

— Ты должен был рассчитать курс.

— Дяденька не далек, двести восемнадцать человек за семь часов не раскидает, чтоб вместе с курсом. Хотел быстрее — делал бы сам.

Нет уж, Хищник, твои друзья — ты и вкалывай.

— Согласно моим данным, у нас впереди ещё более двух десятков дат. Среди них самые сложные этапы, особенно одна пара. Не знаю, как мы их уничтожим, не породив разлом во времени.

— Понды? — он хватается за голову. Я в очередной раз ожидаю клочьев волос на пальцах, но — облом. Поэтому терпеливо поправляю:

— Рори и Амелия Уильямсы.

— Ну я и говорю, Понды!.. И как ты себе представляешь…

— Никак, — перебиваю я. — Ты — специалист по Времени, вот и докажи свою учёную степень, реши этот парадокс.

Он долго молчит. Очень долго. Аж целых семь рэлов. Потом длинная симметричная физиономия озаряется внутренним светом гениальной идеи, он галопирует вокруг пульта к какому-то прибору с воплем «Она меня за это убьёт!» и явно строчит сообщение — и не успеваю моргнуть, как распахивается дверь и влетает ещё одна тошнотворно симметричная комета с пышным хвостом неукротимых кудрей. Почему мне хочется выматериться и дематериализоваться? Защитное поле скафандра, на полную мощность, немедленно!