Твои нежные руки

После всех месяцев унылого отчаяния им наконец повезло. Мечта стала явью, надежды на будущее расцвели вновь вместе с радостью обретения семьи. То есть почти. В короткой записке леди Уинфорд любезно приглашала к себе детей ее дорогой крестницы Анны.

Амелия пыталась вспомнить, говорила ли когда-нибудь мама о леди Уинфорд. Кажется, да, хотя в то время это вряд ли ее интересовало. Только позже, перечитывая письма, перевязанные шелковой ленточкой, она поняла, как много они значили для Анны Кортленд. Леди Уинфорд обычно упоминала о милых пустяках, вроде бальных платьев, прогулок в Гайд-парке, новом мопсике. Чернила выцвели, бумага потерлась на сгибах, словно письма складывали и разворачивали десятки раз.

Как, наверное, одинока была мама, как мало она ее знала!

У Амелии стиснуло сердце от жалости к матери, которая так мало побыла с ней. Она видела маму только глазами ребенка и не понимала отчаяния женщины, отвергнутой родными. Девушка лежала тихо, наблюдая, как луч света скользит по полу каюты и столб танцующих пылинок отсвечивает золотом. Началась довольно сильная качка. Корабль поднимался на гребне, задерживался на миг, чтобы рухнуть вниз. Вокруг по-прежнему царило странное спокойствие: ни обычного топота ног, ни громких команд, ни хлопанья парусов.

Последние три дня Кит был слишком занят, чтобы уделять ей внимание. Он обожал корабли, хотя отнюдь не был уверен, что хочет в Англию.

— Там мне нечего делать, Ами, — признался он, когда сестра спросила, почему брат никак не восхитился необычайным великодушием леди Уинфорд. — У меня другие планы.

— Но ты ведь поедешь со мной? — дрожащим голосом прошептала Амелия, охваченная паникой при одной мысли о том, что придется одной вынести тяготы пути и жить с чужими людьми. — Я не смогу, если тебя не будет рядом.

Кит немного помолчал, прежде чем обнять ее за плечи и кивнуть:

— Придется.

Чувство вины несколько унялось после заверений, что брат действительно хочет быть с ней. Возможно, он просто желал, чтобы его уговаривали. Совсем как в детстве, когда он предпочитал дуться из-за пустяков, а мать с отцом шутками и смехом заставляли мальчика забыть о мнимых обидах. Все же для Амелии большим облегчением было видеть, как он счастлив в окружении моряков. Он даже выглядел своим среди команды, когда босой, в широких полотняных штанах тянул такелаж под внимательным присмотром капитана и первого помощника. И говорил он теперь на другом, малопонятном языке, то и дело употребляя морские термины: драить палубу, лезть на ванты, тянуть шкотовый угол… поднять паруса…

Амелия только диву давалась, откуда он набрался всего этого. Правда, и капитан Ярборо относился к Киту довольно снисходительно, всячески поощряя его увлечение. И неудивительно: в конце концов, за билеты была заплачена кругленькая сумма. Зато Амелия не раз замечала, как груб и резок капитан с командой. Очевидно, настоящая жизнь простого матроса была далеко не так привлекательна и полна упоительных приключений, как казалось неопытному юноше. Она не раз говорила ему об этом, но Кит попросту отмахивался от сестры. Она никак не могла взять в толк, почему вонь смолы и изматывающий труд завораживают его, но тут уже ничего не поделаешь. Возможно, к тому времени, как они доберутся до Лондона, новизна впечатлений поблекнет и Кит поймет, что карьера моряка — далеко не вечный праздник. Скорее, тоска смертная.

Внезапный рывок судна отбросил девушку к краю койки, и она едва успела схватиться за деревянный поручень, прикрученный к переборке. Едва корабль выровнялся, она спустила ноги на пол и выждала немного, чтобы попасть в такт качке. Амелия уже приучилась улавливать момент, когда корабль поднимает ее в воздух и на миг кажется, что вот-вот взлетишь. Ей ужасно нравилось это ощущение, но было ненавистно резкое падение, грозившее вбить ее в самое днище. Всегда казалось, что она чрезмерно долго находилась наверху и теперь расплата неминуема.

Амелия со вздохом вцепилась в спинку стула, почувствовала, как он ускользает от нее, и тяжело оперлась на край стола, привинченного к полу: единственный неподвижный предмет в ее неустойчивом мире.

По доскам палубы барабанили шаги матросов, где-то заливалась трелями боцманская дудка. Амелия, все еще держась за стол, потянулась к платью, висевшему на вбитом в стену колышке. Каюта была такой крошечной, что она могла, не вставая, дотянуться до любого места.

Становилось все жарче: теплый воздух проникал с верхней палубы, принося с собой пряный запах специй, лежавших в трюмах: корицы, гвоздики, ванили и мускатного ореха. Кроме того, судно везло в лондонские доки кедровую древесину, ковры и другие товары, которые, по словам Кита, принесут неплохую прибыль голландской компании.