Читаем Твой образ для меня (ЛП) полностью

Твой образ для меня (ЛП)

Маленькая. Даже на каблуках Алли была достаточно крошечной, чтобы поместиться под моей рукой, как будто была создана для этого. Ее яркие, блестящие в свете ламп волосы были закручены в какую-то сложную прическу, а не струились свободно по плечам, как раньше. Длинное черное платье плотно облегало ее миниатюрную фигуру, но это было не то платье, которое она бы выбрала сама. Она любила легкую, свободную одежду, которая «позволяла ей двигаться». Она всегда любила носить мою одежду.

- Ты когда-нибудь отдашь мне эту футболку, Алли? – усмехнулся я. – Может быть, я сам хочу носить ее.

- Неа, – хихикнула Алли. – Мне она самой нравится.

Я пересек комнату, наклонился и уперся руками в подлокотники кресла, где Алли свернулась клубочком. Это кресло я заказал специально для нее, чтобы ей было комфортно в этом скудно обставленном месте, которое я называл домом.

Я приблизился к ее лицу.

- Мне тоже нравится. – Я провел языком по изгибу ее шеи, зубами потянув вырез футболки. – Но на полу она мне нравится больше.

Где футболка и оказалась через несколько секунд.

Мы никогда не могли удержать руки далеко друг от друга.

Я моргнул, возвращаясь к настоящему, и сосредоточил взгляд на Алли, следя за каждый ее шагом. Я смотрел, как она двигалась, разговаривала с людьми, часто улыбаясь, как она слушала, что они говорят, и мне требовались все силы, чтобы не пересечь зал и не схватить ее. Пальцы крепко сжали бокал, другой рукой я вцепился в ремешок своей камеры, пытаясь сдержать закипающий гнев и продолжая, молча, наблюдать за ней.

Улыбка Алли все еще была застенчивой и сладкой. Ее поза по-прежнему говорила о неуверенности, как будто ей было не совсем комфортно на спектакле, разыгрывающемся вокруг нее. Может, она не изменилась полностью.

Мои глаза сузились, когда я понял, что изменилось. Отсутствовала ее обычная грациозность, и Алли слегка хромала при ходьбе.

Подвернула лодыжку? Не похоже.

То, как она ходила, говорило скорее не о временной травме, а как будто сейчас это было частью нее.

Я пялился на Алли, не сводя с нее взгляда, мысленно умоляя посмотреть на меня.

Увидеть.

А потом это случилось. Она посмотрела.

Алли моргнула и уставилась на меня, застыв на месте. Я свирепо сверлил ее взглядом, теряясь в дымке воспоминаний о том, как ее глаза всегда смотрели на меня.

С теплом и заботой. Наполненные желанием. Мерцающие от гнева. Залитые слезами. Переполненные любовью. Всегда такие эмоциональные. Так легко читать.

Красивый оттенок ее глаз постоянно менялся, отражая настроение и эмоции – я видел их голубыми, когда она была счастлива, мягкими мшисто-зелеными, когда уставала или грустила, и глубокими синевато-серыми в тех редких случаях, когда она сердилась.

Я никогда прежде не видел таких глаз, поэтому постоянно фотографировал. Я знал их оттенки наизусть – всегда мог ее прочитать.

Но теперь глаза Алли были другими; она смотрела на меня с выражением, которое я не узнавал, с равнодушием, каким я никогда прежде в них не видел. Они всегда были наполнены жизнью, когда она была со мной, и никогда растерянными и пустыми, какими она рассматривала меня сейчас.

А затем Алли нахмурилась и отвела взгляд.

Отпуская меня.

Кулак сжался вокруг стекла, моя рука дрожала так сильно, что я был уверен, стекло треснет в любой момент, вонзаясь в кожу и заставляя ее кровоточить.

Точно, как мое сердце кровоточило в груди от ее безразличия ко мне после всего, что между нами было.

- Адам?

Я повернулся к шокированному голосу рядом.

- Какого черта ты здесь делаешь? – прошипела Эмма, сузив свои темные глаза. – Как ты вошел?

Я кивнул лучшей подруге Алли, делая глоток скотча, позволяя ожогу расслабить образовавшийся в горле комок.

- Пришел поздравить молодую пару. Увековечить сей счастливый момент. – Я указал на висящую на плече камеру.

- Ты не можешь здесь находиться! Не имеешь права! – продолжила возмущаться Эмма.

- Это я-то не имею права? – огрызнулся я.

Эмма шагнула вперед.