Твой парень-Мой кошмар (СИ)

— Ника, ты очень красивая девушка. Искренняя и крайне терпеливая. Прости еще раз, что вел себя как кретин.

Боже, а взгляд, взгляд. Как у котенка, который просит взять его домой.

Саша поджал нижнюю губу.

Потом резко отпустил мою руку и потер глаза за очками.

— Что-то я. Засмотрелся. Незнаю что со мной, когда ты рядом.

Отпил чай, потянулся к пирожному. Моему. В котором, специально для него, хорошая доза слабительного. Да, вот такой я поганенький человек. Низко. Но он тоже красавец. И я сейчас не про внешность, хотя он очень даже хорош собой, если отправит эти стремные очки в урну.

— Стой. Думаю тебе не стоит это есть, — отодвигаю на себя блюдце.

— Почему? Ты так старалась, ужин класс, лазанья, мясо и я уверен, что… — он возвращает пирожное к себе.

— Я забыла ванилин добавить, — юлю я, пытаясь отобрать бомбу, с пятнадцати минутным детонатором

— Что, стыдно стало, Маршинина?

Поймал мою руку. Не сильно, но достаточно крепко, чтобы я не смогла свинуть проклятое пирожное.

— Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу, — улыбается, медленно приподнимается.

— Я видел коробочку с волшебным порошком от запора. На кухне, пока ты в телек пялила.

Смотрю как завороженная. Внутри все клокочет. Он конечно мерзавец, и ведет себя гадко. Но бить то меня не будет. К тому же я еще ничего не сделала, не накормила то есть.

— Ага, значит прошерстил все запасы. Чувствуешь за собой вину? — Смотрю в глаза. Щурюсь, пытаюсь запугать. Но выходит плохо. Саша просто лыбится.

— Хотел посмотреть, кормила ты мою собаку или нет. Так что я не специально.

Его губы все ближе.

Он что, поцеловать меня собрался? После всех своих выходок, думает так просто сдамся? Бабник, кретин, мерзавец.

Когда его хватка чуть слабеет, сжимаю пирожное рукой и даю парню леща.

Смащно так, что аж крем разлетается во все стороны и попадает на меня.

Саша ошарашенно хлопает глазами под очками, край которых замазан розовым.

— Не понял. Это сейчас за что?

— За то. Навешал лапши на уши и целоваться лезешь? Да вот тебе, — той же рукой показываю ему средний палец.

Саша возвращается на свое место. Молча проводил указательным пальцем по липкой щеке, счищая. Хотел было облизать, но вспомнил что за гадость я туда положила. Достал салфетку.

Из другой руки на стол упала монетка.

— Что это?

— Фокус. Хотел показать. Не успел.

Видно, что это было чересчур. Но мне правда показалось что он меня сейчас поцелует, Коперфильд недоделанный.

Меня разбирает смех. Уделала. Я его уделала. Пусть так глупо, но самодовольная мина с его лица снята. Значит вечер прошел не зря.

Встаю и иду к крану. Липкая рука начинает противно подсыхать. Парень молчит. Странно.

Вытираю руки.

Поворачиваюсь.

Саша стоит у противоположной стенки.

В руке пирожное.

Он с размаху швыряет его в меня.

Я хочу пригнуться, но не могу. Продолжаю стоять, пялиться, как бисквит летит мне в грудь и приземляется мясистым пятном.

— Ааа, — вырывается из меня. Большой шоколадный шмоток с розочками посередине начинает сползать. Еще чуть-чуть и приземлится на пол.

— Это Ликино платье. Она меня убьет, — соскабливаю ногтями кремовую шапку с груди и возвращаю парню.

Мы наспех пытались схватить остатки сладкого и измазать друг друга посильнее. Не о какой неловкости и мыслей не было.

Саша успел схватить пакетики с сахарным песком, зубами разорвал упаковки и швырнул в меня.

Мы остановились. Стояли посреди кухни. Приводили в порядок дыхание.

Тишина. Слышно как колошматятся сердца друг друга. Поскрипывание белого порошка под ногами.

Сладкая битва закончилась погромом Ликиной кухни. И убийством ее платья, потому как его вряд ли даже в химчистке смогут привести в порядок.

Отошла назад к стенке и облокотилась на нее.

Парень, весь перепачканный, убрал с лица очки в карман. На темных волосах белеет мучная насыпь. Как снег.

Саша улыбается, пытается стряхнуть с себя что можно.

Делает шаг на встречу и снимает с моих волос кусок развалившегося бисквита.

— А вдруг там…

Махнул рукой, — Уже пофиг.

Мы засмеялись одновременно. Открыто, полной грудь вдыхая наполненный сладкими запахами воздух, сотрясаясь. С нас все сыпется, а мы продолжаем ржать как умолишенные.

Незамечаю, что стою прижатая к стенке, и Сашина рука опустилась над моим плечом. Замолкаю. А он смеется, закрыв глаза.

Смех такой грудной, рвется из него фонтаном. Волосы сотрясаются. И эти губы, испачканные шоколадом, который он пытается слизнуть языком.

Не понимаю что происходит, но мне безумно хочется его поцеловать в этот момент.

Что я и делаю.

Затыкаю ему рот. Едва не прикусив язык. Саша тут же принимает меня. Его губы скользят по моим, оставляя горячий след. Он прижимает меня, тихо, в отличии от своих губ, которые мечутся. Словно не могут насытиться возможностью.

Нужно остановиться.

Что я делаю, блин.

В дверь раздается звонок и мы молниеносно отлетаем друг от друга.

Не вижу смысла пытаться привести себя в порядок. Перед тем как покинуть кухню, кидаю взгляд на довольного Сашу, который большим пальцем проводит по нижней губе

— Лика? — сказать удивлена, значит ничего не сказать. А сколько же время?