Твой последний шазам (СИ)

Я снял футболку и хорошенько умылся питьевой водой из бутылки. Дятел тоже схватился за неё, однако, всё ещё пребывая в жизнерадостном возбуждении, уронил, и вся оставшаяся вода разлилась.

Не сдержавшись, я дал ему пинка. Он радостно ойкнул и, держась за зад, начал носиться, изображая, как ему больно. Водительское стекло опустилось, и Артём удивлённо уставился на его кривляния.

Я чуть со стыда не сгорел. Уже в третий раз за день: после рассыпанных петард и препираний с охранником.

Продолжая идиотничать, Дятел помчался к деревьям, врезался в ствол сосны и, обхватив его, стал делать вид, будто карабкается наверх. Артём рассмеялся, а я с трудом подавил в себе желание догнать его и врезать. Когда подобное проделывал Криворотов, было смешно, у Дятла же получалось нелепо и по-детски.

— Эй, вы кто такие? — от недовольного окрика я вздрогнул.

Возле калитки стоял очередной охранник.

— Мы работать, — я был ближе всех к нему.

— Кем работать?

— На стройплощадку.

— Какую ещё площадку? — охранник, подозрительно поглядывая на Пандору,

всё время держал руку на рации.

— Мы с начальником лагеря договаривались.

— Мне никаких распоряжений не поступало. Всё, давайте, освободите площадку. Здесь разрешается стоять только персоналу и родителям.

— А мы персонал, — дерзко заявил я, пытаясь реабилитироваться перед Артёмом за глупую выходку Дятла.

Но охранник отчего-то занервничал и, ничего не ответив, свалил. С металлическим лязгом хлопнула калитка. Я решил, что это я его напугал, но оказалось, подошёл Трифонов.

Сигнал он так и не поймал, но зато обнаружил другие ворота, которые были гораздо больше похожи на то, что нам нужно.

Те ворота находились чуть дальше по дороге и на них не было никаких надписей, а перекрестие ржавых прутьев украшала большая выцветшая пятиконечная звезда.

Первым вышел Макс, потряс створки, калитку и, в одно мгновение перемахнув на другую сторону забора, исчез в глубине густого парка, а через пять минут вернулся с тощим небритым мужичком в заляпанной краской футболке и широченных шортах, из-за которых его ноги казались неестественно худыми.

Мужичок приветливо помахал нам рукой, отпер ворота, назвался Борисом и объяснил, куда нужно проехать.

С правой стороны сквозь деревья за высокой сеткой проглядывалась ухоженная территория «Юпитера» — соседнего лагеря с новенькими строениями и аккуратными аллеями. С левой — сплошные заросли и разруха.

Неподалёку от въезда перед нами возник высоченный завал: куча бетона, кирпичей, разломанных досок, стекла и прочей дряни. Песок на земле был белый, битые стёкла сверкали на солнце.

За завалом виднелся полуразрушенный трехэтажный кирпичный корпус. Не было сомнений, что прежде куча была точно таким же корпусом.

Свернув пару раз и миновав ещё одно приземистое, мрачного вида здание, мы оказались на узкой дорожке.

Среди деревьев, куда едва проникало палящие солнце, на довольно приличном расстоянии друг от друга виднелись острые треугольные крыши маленьких, напоминающих вигвамы деревянных домиков.

— Вот это я понимаю — атмосфера, — сказал Артём. — В таком месте я ещё не жил.

— Кондеев и москитных сеток здесь не будет, — сообщил ему Макс.

— Серьёзно? И подогрева сидений на унитазах тоже?

— Не уверен, что они вообще будут, — подал голос Тифон.

— Как же быть? — ахнул Дятел.

— А вот так. Тебя Никитос предупреждал, что здесь условия для пацанов?

— Но мы же на три недели, — разволновался Дятел. — Что же делать без унитаза?

— Как что? — фыркнул Трифонов. — Терпеть. Ты вообще мужик, Соломин, или нет?

Мы остановились на полукруглой поляне, которую Борис назвал «стоянкой». Сам он, прилично запыхавшись, появился минут через семь и сразу повёл нас к домикам.

— Ваши десятый и восьмой. Это десятый, — он с усилием раскрыл дверь крайнего домика.

Внутри было два крохотных помещения. Нечто вроде кухоньки: стол с двумя табуретками и спальня: две кровати с двух сторон от узкого окна.

О чистоте речи не шло, но кто-то всё же пытался убраться, и на кроватях, как на полках в поездах, лежало чистое бельё. Его приятный свежий запах заглушал вонь отсыревшего дерева.

— Здесь двое. И двое в восьмом.

— Но нас пятеро, — сказал Тифон.

— Ничего не знаю, — Борис развел руками. — Меня предупреждали о четверых. У остальных домов состояние аварийное. Там жить нельзя. Могу попробовать ещё одну кровать выпросить, а вы уж сами думайте, как её сюда впихнуть.

— Скажите, пожалуйста, — Дятел рассеянно оглядывался по сторонам. — А унитаз у вас есть?

Борис устало посмотрел на него. Было ясно, что он нам не рад, но старательно выполняет поручения.

— Сортир на той стороне, — он махнул в неопределённом направлении. — Уличный. Яма. Только заливать воду в бачки придется самим, потому что трубы нигде не меняли и воды в этой части нигде нет. Придёте ко мне, я вам бочку дам, а то не находитесь.

Трифонов кинул на одну из кроватей свой рюкзак.

— А мыться? — Макс стоял на пороге раскрытой входной двери и передавал слова Бориса Артёму.