Твой последний шазам

Амелин прыснул, и я, не сдержавшись, засмеялась в голос. Якушин резко выпустил свою сторону «носилок» и раздражённо развернулся ко мне. Собака выкатилась из одеяла.

— Чего смешного?

— Ничего. Прости, — еле выдавила из себя я и, глядя на беззвучно корчащегося от смеха за его спиной Амелина, снова засмеялась. Якушин резко посмотрел на Амелина, но тот в мгновение ока сделался серьёзным и нарочито вытянулся по струнке. Я завидовала его самообладанию, потому что у меня успокоиться никак не получалось. Однако стоило Саше повернулся ко мне, Костик снова согнулся.

Наконец, пришли в необычное, напоминающее огромную поляну место. Большие деревья там были срублены и из земли торчали толстые, сучковатые пни, но зато росло много маленьких, чуть выше колен, ёлочек и берёз.

Костик сказал, что раньше это было топкое болото, но потом сверху оно высохло и затягивает только в глубине, поэтому там и хоронят животных.

Мы отыскали кусок относительно ровной земли, и парни стали копать.

Земля оказалась мягкой и справились они довольно быстро. После чего на получившуюся могилу Амелин положил лесной жёлто-голубой цветочек и прочел странный стих:

В лунном мареве смерть я встретил.

Неживая земная равнина.

Очертанья маленькой смерти.

На высокой кровле собака.

И рукою левою косо

пересёк я сухих цветов

прерывистые утёсы.

Над собором из пепла — ветер.

Свет и мрак, над песком встающий.

Очертанья маленькой смерти.

Отшвырнув лопату, Якушин вытер лицо мокрой от пота футболкой и объявил, что идёт купаться. Я его поддержала, и тогда Амелин предложил отвести нас на тот самый «второй» карьер.

Он был намного меньше, и в некоторых местах деревья примыкали вплотную к крутым, утыканным редкими кочками берегам. Тропинка, по которой мы шли, заканчивалась на плоской, каменистой площадке. Внизу тоже всё было завалено камнями и щебнем.

Немного постояв на этой площадке, откуда, по словам Амелина, и свалился Гриша, осторожно, один за другим, мы спустились вниз.

Камни то и дело выскакивали из-под ног и гулко катились вниз. Некоторые срывались и падали в воду.

— Здесь точно не опасно купаться? — Якушин с подозрением посмотрел на тёмную гладь.

— Не, — Амелин оглянулся на меня и стал раздеваться. — Я в прошлом году тут постоянно зависал. И Алёна часто сюда приходит. Мы с ней так и познакомились. Вон на тех ступенях. Видишь?

На другой стороне отвесный скат берега поднимался вверх несколькими похожими на ступени выступами.

И чтобы показать, что опасаться нечего, Костик нырнул головой вперёд.

Якушин скинул рубашку, аккуратно сложил рядом штаны, сунул под них телефон, потом вдруг подобрал что-то среди мелких камушков, нахмуренно покрутил в руках и сунул в карман рубашки.

Я спросила, что это, но он ответил, что сам ещё не понял, и поплыл за Амелиным.

Купальник, разумеется, я с собой не взяла. Пришлось лезть в воду в шортах и майке.

В первые секунды после изматывающей жары, холод воды показался невозможным, каждая клеточка потрясённо сжалась. Но стоило немного проплыть, как по телу разлилось непередаваемое блаженство. Остужающая и успокаивающая прохлада.

На середине озера вода оказалась поразительно чистая и, если смотреть вниз, можно было разглядывать пальцы ног. Окунулась с головой, а вынырнула и увидела, что Амелин, вскарабкавшись на одну из так называемых ступеней, машет рукой.

Якушин, придерживаясь за большой остроконечный валун, поджидал меня в воде у подножья.

Я подплыла и, не зная за что ухватиться, зацепилась за его плечо.

— Три дня не могла себе места найти, а здесь — блаженство.

— Потому что нужно с нами купаться ходить, — поучительно сказал он.

— Сам видел, что было, когда мы пришли на карьер.

— Но ты же не сиделка при нём, — он посмотрел туда, куда забрался Амелин.

— Ему нельзя оставаться с самим собой наедине.

— Не понимаю, чего ему грузиться.

Лицо Якушина, такое загорелое и мужественное, с мокрыми прядками рассыпавшихся волос и блестящим от воды взглядом, никогда ещё не выглядело так привлекательно. Осознание этого факта смутило. И я вдруг поняла, что нахожусь слишком близко от него, а моё правое колено касается его ног.

— Побыл бы ты на его месте. Когда все против тебя.

— Я бы на его месте никогда не оказался, — он положил руку мне на спину, отчего напряжение в нашем разговоре заметно усилилось, а выражение его глаз стало таким, что я попыталась отплыть в сторону, но Саша удержал.

— Когда ты уже поймёшь, что он тебе не подходит?

— А кто мне подходит? Ты?

— Да.

— Я подумаю об этом, — я неестественно рассмеялась, напуская на себя как можно более беспечный вид, будто не понимаю, что происходит, и принялась торопливо высматривать, где можно вылезти на узкую, каменистую полоску берега.

Требовалось срочно прекратить эту неловкую ситуацию и разговор. Будь на месте Якушина кто-то другой, я бы его сразу послала, но с ним терялась, не зная, как себя вести.

— Подумай-подумай, — заметив мои метания, он услужливо начал подсаживать, но как только я, приподнявшись на локтях, уже почти выбралась, внезапно отпустил и, потеряв равновесие, я снова шумно плюхнулась в воду.