Твой силуэт в очертании света (СИ)

Она внезапно захлопнула рот, а в глубине глаз мелькнул ужас очередной догадки. Мирей выпрямился, глядя в туман.

— Думаешь, они уже сражались с ним? До того, как… чтобы там между ними ни произошло.

— Ох, я уже ничему не удивляюсь! — всплеснула она руками, подскакивая. — Зачем тогда было отправлять нас на землю?! Идти против правил — ради чего? Это же сущая глупость!

— Значит, ей в убийстве тварей есть толк. Послушай, — он схватил её за руку, совсем позабыв о предупреждении. — Я понимаю, она твоя мать, но доверять ей беспрекословно было бы опрометчиво.

— А кому мне тогда доверять?! Тебе?!

Мирей отшатнулся от неё, выпуская руку. Обида ввинтилась в сердце, замерев там острым колом.

— Я тебя хотя бы не обманывал. А у тебя это, видимо, в крови. Подумала бы об этом.

Он резко отвернулся. Смотреть на неё боле не было сил — так сильно задели брошенные столь запросто слова.

— Мирей, я…

— Неважно.

Он жёстко прервал её, остановив поток мямлянья волевым жестом.

— Мы здесь не для этого. Всё, что нас объединяет — общая цель, и ничего более. Войти в туман в поисках тварей мы не можем, остаётся лишь ждать ночи.

Он отошёл от неё на почтительное расстояние и сел на траву, отвернувшись. Сердце ухало в груди, отдаваясь мерзкой ноющей болью. Поселившийся было на рассвете тёплый огонёк внутри потух. А что, всё честно. Сама дала, сама и забрала. Справедливо.

Выть хотелось от такой справедливости.

Глава 6. Приручение

Нинель стояла, покусывая губу. Впервые в жизни ей было так мерзко, а что самое худшее — мерзко от самой себя. И кто её за язык тянул? Она ведь так даже не думала… Ляпнула сгоряча, да только слов не воротишь.

Она опустилась на землю, подтянув к себе колени. Только после вспышки его гнева поняла, каким он может быть, и сколь деликатно вёл себя по отношению к ней. Ведь тот факт, что они союзники, вовсе не обязывал его выказывать к ней расположение, поддерживать, помогать… Стыдно стало так, что захотелось плакать.

Да, возможно, сыны Хаоса на самом деле злобные, властолюбивые негодяи. Но Мирей таким не был — она ведь ясно это поняла. И как жестоко с её стороны вот так плевать в душу существу, что оказал ей доверие… и был действительно искренен, в отличие от неё.

Зарывшись головой в локти, Нинель просидела так, кляня себя на чём свет стоит, полдня. Мысли кружили хороводом безумия, сплетались в клубок и перемешивались так плотно, что уже и не отделить одно от другого. Матушка, Хаос, твари, туман, Мирей — всё это давило на грудь и виски, разламывая их непривычной болью. Слишком много событий для одного дня. Слишком много информации, от которой было не скрыться, а так хотелось — не знать всего этого, затаиться, отгородиться. Знание придавливало её к земле многотонной тяжестью — головы не поднять.

Туман источал тяжёлую, душащую энергию, и словно тянул к ней тёмные руки-завихрения, желая завладеть. Души тварей были как открытая книга: она улавливала некоторые из их ощущений — самые острые — даже на расстоянии. Какофония жажды и ярости забивала ей голову душным облаком, становилось всё тяжелее дышать. Груз ощущений слишком тяжёлый, чтобы её плечи могли его выдержать.

Рядом с Миреем было спокойнее. Рядом с ним было тихо — он не только не душил её своими эмоциями, но и будто заглушал все чужие, как невидимый эмоциональный щит. Приоткрыв глаз, она посмотрела в сторону сына Хаоса. Он сидел в той же позе, кажется, ни на дюйм не двинулся. Вина обожгла ещё острее, её гнёт стал просто невыносимым.

Да, случилось много всего. Но какой смысл лихорадиться обо всём и сразу. Не в её силах прямо сейчас решить все беды, но хотя бы одну она могла исправить.

Солнце степенно ползло по небу, перевалило за зенит и стало клониться к закату. Ещё где-то час она набиралась храбрости. В конце концов, поднялась и направилась к нему с крепким намерением извиниться.

Подошла. Присела неподалёку. Он не отреагировал — совсем, даже не дёрнулся.

— Мирей… — проговорила она тихо.

Произнесённое вслух имя прокатилось по тишине и замерло между ними.

— Ты извини меня, пожалуйста. Мне, правда, очень-очень стыдно.

Она закусила губу, смотря в прямую, как палка, спину с мольбой. Было так неловко, что хотелось разрыдаться прямо здесь и сейчас — за всю жизнь она позволяла себе подобное лишь два раза.

Мирей чуть повернул к ней голову, бросая искоса взгляд.

— Ты вовсе и не обязана мне доверять, — сказал он тем самым отчуждённым тоном, что так жёстко резанул по уху, когда она обидела его. — В конце концов, я — сын Хаоса, а ты — дочь Неба. Мы созданы для того, чтобы противостоять друг другу.

— Да. Но, думаю, тут мы вправе сами решать. И если бы мне повелели прямо сейчас сразиться с тобой, я бы отказалась.

Что-то в его взгляде изменилось. Он отвернул голову, вздохнув так тяжко, словно она невероятно ему докучала. Захотелось создать себе раковину, как у улиток, залезть в неё и никогда больше не вылезать.

Мирей крутанулся, поворачиваясь к ней лицом, и опёрся руками о колени.

— Я бы тоже отказался.

— Мир?

— Мир.

Нинель выдохнула с таким облегчением, что Мирей расхохотался.