Твои сладкие губы

Но этот несносный человек относился к ней, словно к двенадцатилетней дурочке, которую нужно постоянно поучать и за которой нужен глаз да глаз! Конечно, в этом была и ее вина. Она вела себя, словно упрямый подросток в переходном возрасте, пыталась отстоять свое право на самостоятельность, что в ее нынешнем положении выглядело просто глупо.

В общем, Расс Эванс вызывал в Лорел смешанные чувства – раздражение и влечение. Может, мама права – общение с мужчинами всегда лишает покоя и приносит проблемы? Забавно, что мать и полицейский сходились в одном – ей не следует ходить на свидания. По их мнению, лучше запереться в доме и сидеть в четырех стенах, словно трусливой серой мышке.

Сообразив, что несколько чашек выпитого кофе неотложно требуют выхода, Лорел сбегала в туалет и прошла на кухню, чтобы взять себе кекс. Потом она поднялась на два этажа выше в свою комнату. Беспорядочно разбросанные по кровати и креслу вещи напомнили ей о том, как тщательно она подбирала наряд для свидания.

Лорел кисло улыбнулась. Да она могла напялить на себя пыльный мешок из-под картошки: Расселу Эвансу было совершенно все равно, во что она одета! В его глазах она была всего лишь непослушным ребенком, стремящимся как можно скорее вляпаться в неприятности.

Разумеется, она была совсем не такой наивной, какой он почему-то ее считал. Лорел знала, что порой в мире случаются ужасные вещи, и любой человек может стать жертвой преступника. Она же не в вате жила все эти годы!

Рассел Эванс так и не понял главного: Лорел отправилась на свидание вовсе не с незнакомцем. Она полагала, что ей назначил встречу мужчина, которого давно знает ее подруга. То есть тот самый «знакомый знакомых», о котором талдычил полицейский. Куда уж безопаснее?

И что теперь? Заключить себя в стерильную барокамеру под семью замками и дышать исключительно через кислородную маску? Лорел не желала провести всю жизнь в скорлупе, как птенец, который так и не вылупился. Ей хотелось жить и дышать полной грудью. Экспериментировать, наконец!

Она и без того двадцать лет существовала, словно в защитном коконе, слепленном для нее родителями, в особенности матерью. Это сделало ее застенчивой и пугливой, и Лорел, сознавая это, страшно бесилась.

Отец, пока был жив, был для нее лучшим союзником, чем мать. Он понимал, что у дочери есть право на независимость. Он даже поддержал ее горячее желание поступить в колледж в Рочестере, а также посоветовал курсы для глухих, на которых учили читать по губам. К несчастью, отец умер от сердечного приступа, когда Лорел только оканчивала второй семестр, и мать, чувствовавшая себя одинокой и несчастной, уговорила дочь немного пожить дома. Лорел так и не вернулась в колледж, о чем жалела по сей день.

Ей казалось, что бросить маму одну слишком жестоко, поэтому она осталась в родном городе. Теперь она работала на полставки в «Сластях», маленьком кондитерском магазинчике, где продавали конфеты и пирожные на развес.

Незаметно пролетели пять лет. Лорел почти не поддерживала связи с Обществом глухих, в которое когда-то входила, общаясь разве что с Мишель. Она чувствовала, что болото ежедневной рутины затягивает ее, и не могла разорвать порочный круг.

Заметив это, тетя Сьюзен, как-то заехавшая погостить, предложила девушке попытать счастья во Всемирной сети, и Лорел с радостью ухватилась за эту возможность.

Сев за компьютер, она потерла переносицу и вздохнула. Глупо отказываться от общения в Интернете, даже если на этом настаивает Рассел Эванс. Он всего лишь полицейский Кливленда, а не ее духовный наставник.

Девушка двинула мышкой, и корзинка с котятами, ее любимый хранитель экрана, растворилась. Откусив большой кусок кекса, Лорел открыла почту.

Здесь ее ждало одно послание от Мишель, а также, как ни странно, письмо от Расса Эванса, вернее Тревора Дина. Заголовок гласил «Прости», и Лорел удивленно изучала его добрых две минуты. Почему-то ей казалось, что мошенник навсегда исчез из ее жизни, вдоволь над ней поиздевавшись.

Щелкнув по письму, она откинулась назад, позволяя коту по имени Феррис впрыгнуть к ней на колени и свернуться пушистой рыжей шапкой. Лорел шепнула «привет» и почесала мягкий бочок, отчего животное сразу принялось довольно урчать. Девушка чувствовала вибрации, отдающиеся в ногах. Обычно наедине с собой она не говорила вслух, разве что изредка шептала или общалась с кошкой на языке глухонемых. Феррис, казалось, всегда ее понимал. Разговаривать вслух было труднее. Это требовало сосредоточения и тщательной артикуляции звуков, которых сама Лорел не слышала.

Итак, Дин отправил письмо в шесть сорок семь, как раз когда она уже спешила в кофейню.

«Привет, Лорел, надеюсь, я поймаю тебя прежде, чем ты выйдешь из дома. У меня проблемы на работе, так что я решил на всякий случай отменить нашу встречу. Боюсь, никак не успею с тобой повидаться. Я все еще надеюсь на свидание и прошу великодушно меня простить. Прости, прости, прости! Давай все-таки увидимся? Твой Расс».