Твои вены – мое жертвоприношение

Не проронив ни слова, маги Ватсвардэ стали уходить обратно в лес в том же порядке: сначала, распевая короткую чистую песнь, в деревья умчалась Тойя; затем, прикоснувшись напоследок к коре, ушел с поляны, хромая, Ситлa; после братья Инестэд и Слувларк, обратившись циветтами, пронзили длинными своими лапами заросли… Оставшись в одиночестве, Ассейя улыбнулась оставленному пласту древесины, на котором недавно лежала ее мать, разбежалась и с разбегу ударилась в кору. Ложе закачалось, покатившись потом к водам Реки, набирая постепенно скорость. Со звоном, пронзительным как чей-то вскрик или внезапный сигнал свистка, встретил волны этот пласт, но все-таки глубины Истока послушно поглотили его после недолгой борьбы, не давая больше всплыть. Постояв еще миг, наследница резко развернулась, заставив платье полететь подолом, а потом рваным шагом, лишенным прежнего изящества и выдержки, исчезла на Тропе.

Подождав, пока пение отдалится и стихнет, символизируя то, что маги ушли достаточно далеко, чтобы ее не услышать, Лестина легко спрыгнула с дерева, отряхнув руки. Какая красивая церемония. Впечатляюще… Но вампиршу интересовал вовсе не клан Ватсвардэ с его врожденной иерархией и его интригами. Всецело охотницу занимало только подслушанное пророчество Клеодоры о Тьме впереди. Вот что было для нее по-настоящему любопытно. Размышляя обо всем услышанном и обдумывая произошедшее на ее глазах, Лесли набросила обратно на лоб капюшон, упавший тогда от ветра, и быстро побежала в противоположную от Леса сторону, надеясь сократить петлю, какую делала в этой части рощи Тропа за счет пересечения Тенистых Холмов, напрямик.

***

Решив заодно забрать оставленные в дупле дерева колчан и лук, какие она припрятала прошлой ночью, Лесли сделала на своей пути небольшой крюк, чуть позже планируемого добравшись до своего земляно-мшистого домика. Забравшись под корни и оказавшись в привычной глинистой темноте, что сейчас была больше рассеянной из-за проникающего с порога света дня, Лестина сразу же ощутила, как ее одолевает странное чувство, какое она не испытывала никогда прежде. Она будто бы потеряла и забыла что-то очень важное… И это впечатление никуда не ушло даже после того, как она несколько раз пересчитала и перепроверила свои вещи и их абсолютную сохранность. Ан нет, теперь дело было вовсе не в вещах… Охотница как-то машинально подняла голову и посмотрела на земляную стенку своего укрытия. Почему этот пласт почвы кажется ей чем-то знакомым, если отбросить даже те несколько лет, какие она провела здесь, поселившись в Лесу однажды? Почему обыкновенный слой земли может казаться знакомым? – И не просто знакомым, а таким «родным», от какого внутри что-то откликается всякий раз, когда дело доходит до упоминания, расшевеливая застылые мысли и заставляя прикидывать, вспоминать и искать что-то неясное, но жизненно необходимое, пусть и не имеющее пока точного термина и определения для личной мозговой науки, не давая кроткому огоньку осознания на горизонте штормового океана потухнуть раньше, чем до него доберешься? Что-то подсказывает так отчаянно вампирше, что другого шанса просто не будет… Черт возьми, она должна что-то вспомнить! Непременно должна! Хотя б из своего упрямого отвержения других, – не относящихся к последовательному разбору всех минувших обстоятельств, – мыслей! Ей же только поймать эту идею!.. Только ухватить ее крепко за шкирку, чтобы прочитать без смысловой утери!..

Странным для начала было даже то, что ныне девушка почувствовала себя некомфортно в том одиночестве, какое сотворила для самой себя своими руками. Слишком необычно было бы признать, что земляные стены вдруг стали какими-то давящими, а тишина зазвенела, как перетянутая тетива, что вот-вот лопнет и ударит так нестерпимо по пальцам, что невозможно будет промолчать. Что это делается с ней в последнее время? Ведь она же не так давно блистала одним своим совершенным существом, какое не допускает ошибок и не спотыкается, не глядя под ноги на ухабистой дороге, откровенно грубо говоря. Ужель теперь судьба решила напомнить ей о том, что по справедливости рано или поздно придется платить и что в первую очередь плата настигнет ее за то, что она делает каждый день, когда притаскивает итогом мертвых эльфов в кеут? Хочет ли она напомнить ей о том, с чего все началось? чрез что вампирша прошла как охотница, чтобы обеспечить саму себя? от чего ей пришлось отречься? – Такого ведь было бесконечно много… Но и не время было уже сожалеть тогда о том, что было решено на тот миг; не время и теперь, когда уже ничего не изменится. А все-таки это осознание какой-то беспомощности в данный момент… Что оно пыталось сказать Лестине самим собой?