Твои верные друзья

Солнце перешло уже за зенит, а они все лежали и ждали. Гуссейн помолчал-помолчал и опять завел свое:

— У нас в Баку...

— Погоди, — прервал Стручков. Его тонкий слух уловил что-то, похожее на отдаленный гудок паровоза.

Точно. Паровоз. Но, увы, без вагонов. Взрывать не имеет смысла. Гуссейн даже скрипнул зубами от злости. Стручков, прищурившись, соображал.

Паровоз шел туда, откуда они ожидали воинский эшелон. Это навело на догадку: вероятно, там есть в нем нужда, раз его перегоняют порожняком, — ждет большегрузный состав, который поведут два локомотива. И действительно, спустя два часа с той стороны, где скрылся паровоз, послышался нарастающий шум движения поезда.

Дальше события развивались ускоренным темпом, как в кино.

Главное было: не ошибиться в расчете. Проверив вьючок на спине собаки, Стручков привстал на одно колено и, не высовываясь из хорошо скрывавших их зарослей, быстро мерил взглядом то расстояние от моста до поезда, которое сокращалось с каждой секундой, то — от себя до моста, одновременно успевая сверяться с часами на руке. Гуссейн держал собаку.

— Пускай!

Гуссейн сдернул намордник и отстегнул карабин, но еще какую-то долю времени продолжал за ошейник удерживать Динку, которая рвалась из его рук.

— Вперед, Динка!

Собака зашлепала по воде, скрылась в камышах; некоторое время было слышно, как она продиралась сквозь заросли, потом все стихло. Поплыла. Только чуть колебались вершинки тростника, указывая путь движения овчарки; затем не стало и этого.

Успеет ли? Как бы не случилось того же, что неделю назад с Кураем. Но и пустить преждевременно — тоже провал.

Поезд приближался на большой скорости, — два паровоза сцепленных вместе, и длинный хвост платформ и вагонов. Пушки, танки, укрытые под брезентами; в вагонах — солдаты; в других закрытых наглухо, — боеприпасы.

Голова поезда достигла моста... Спешат, спешат гитлеровские вояки, даже на мосту не сбавляют хода. Видно, плохи дела на фронте. Это опять-таки автоматически отметил про себя сержант.

Но Динка, Динка!

И тут они увидели Динку. Легкая стремительная, она мчалась упругими прыжками, заложив уши и раскрыв пасть, жадно вбиравшую свежий воздух. Она даже не отряхнулась, как делают все собаки, выйдя из воды, и путь ее был отмечен сырой капельной дорожкой. Гитлеровец с ружьем, занятый созерцанием приближающегося поезда, не сразу заметил ее. На полном аллюре она поднялась по крутому высокому откосу насыпи... Поезд уже почти весь втянулся на мост; только несколько последних вагонов оставались за крайней опорой моста, а головной локомотив, шумно выпуская пары, приближался к этому берегу. Часовой около полосатой будки обернулся, — собака уже стояла между рельс. Железное шумно вздыхающее чудище мчалось прямо на нее. Издали донесся заливистый свист. Овчарка огляделась (как понимала!), сделала резкое движение головой, точно рвала что-го, — вьючок свалился со спины. Было видно, как побежал синеватый дымок бикфордова шнура. Солдат-часовой секунду медлил, растерянно соображая, стрелять ли в собаку или броситься к сброшенному ею грузу, затем вскинул винтовку к плечу; овчарка метнулась прочь; и в тот же миг, тяжелая, неудержимо стремящаяся навстречу своей гибели туша паровоза накрыла собой, то что лежало между рельс.

Выстрела часового не услышал никто, ибо он потонул в грохоте взрыва.

Будто разверзлась земля и пронесся огненный шквал. Стручков и Гуссейн со своего наблюдательного пункта видели, как внезапно подпрыгнул передний паровоз; столб огня вырвался у него из-под колес; громадная машина повалилась набок и рухнула под откос, увлекая за собой второй паровоз и вагоны. Громоздясь друг на друга и разламываясь на части, как будто они были сделаны из картона, посыпались вниз платформы с пушками и танками; катились вниз гитлеровцы, мешаясь с обломками дерева и металла. Грянул новый взрыв: взорвался вагон с боеприпасами. Ферма моста обрушилась в реку, а вместе с нею — и все то, что было на ней, что еще уцелело от этого страшного взрыва...

А Динка?

Воздушной волной ее сбило с ног, швырнуло, как мячик; она пролетела по воздуху добрых пятнадцать метров и упала в воду, в те самые камыши, сквозь которые каких-нибудь полторы-две минуты назад пробиралась сюда. Она погрузилась глубоко вводу, но вода тотчас вытолкнула ее на поверхность, и Динка, немного оглушенная своим падением, но не потерявшая ориентировки, потрясши головой, чтобы освободиться от залившейся в уши воды, поплыла.

Она плыла, усиленно работая лапами, выставив кверху черный кончик носа, а вокруг нее падали, всплескивая и окатывая ее брызгами, куски железа, тлеющие обломки дерева. К счастью, ни один не задел ее, хотя вода вокруг так и кипела.

Наконец, Динка добралась до островка. Но вожатого и его помощника не оказалось там. Тогда Динка пустилась вдогонку за ними, нюхая следы, и вскоре настигла Стручкова и Гуссейна в лесу.