Твоя безумная Кэтрин

Тут я была с ним полностью согласна. Настоящий нож шамана – это кость. Кость животного или человека. И чем старее эта кость, тем лучше.

– Значит, все-таки шаман, – пробормотала я. – И что, никаких реальных подозреваемых?

– Ты кого-то конкретного имеешь ввиду?

– Да. – Я зажмурилась, вспомнила слова Михаила и произнесла: – Себя. С моим послужным списком они давно должны были надеть на меня наручники.

– У тебя настолько героическое прошлое? – рассмеялся мужчина.

– А тебе не рассказали? – Я взяла чашку с бульоном, очень стараясь не расплескать, хотя руки дрожали. – Думаю, просто обязаны были, после того, как мое имя скормили их базе.

– А вот об этом не беспокойся. – Он сел рядом. – Мария Ильинична дала полиции не те данные. Как-то у нас останавливалась одна Рина, больше года назад.

– Надеюсь, у нее не будет неприятностей, – проговорила я, чувствуя невероятное облегчение, а вместе с ним и тревогу. Пластырь нужно сдирать резко, я уже подготовилась к боли, думала, что подготовилась, а теперь оказалось, что делать это вовсе не обязательно.

– Вряд ли, для того чтобы доставить той Рине неприятности, служивым придется сгонять в столицу нашей необъятной родины.

– Вообще-то я имела ввиду Марью Ильиничну, но ты заставляешь меня чувствовать вину за то, что не подумала о тезке.

– Мария Ильинична мастерски отыгрывает бабку в маразме, особенно перед разными чиновниками, коммивояжерами и свидетелями Иеговы. Да и к тому же она дала операм всего лишь ксерокопии документов. Она же не нотариус, копию не заверяла, да и вообще плохо видит.

– Она кто? – Я посмотрела на Назара. – Она зовет тебя по имени, как близкий человек. Это не слишком личный вопрос? Если так, то я…

– То что? Извинишься и уйдешь? – Он улыбнулся, и лучики морщинок разбежались от уголков его глаз к вискам. Вдруг вспомнилось, как он назвал меня своей девушкой, а я разревелась прямо там, на шоссе сто девять. Хорошо, что никто не видел это позорище. – Может, пора уже определиться с планами на будущее, раз уж ты сидишь в моей спальне в одном халате, который я уже минут десять мечтаю с тебя снять.

Я молчала, и тогда он со вздохом пояснил:

– Мария Ильинична моя несостоявшаяся мачеха. Они с отцом жили несколько лет вместе, но до свадьбы у них дело так и не дошло. Они расстались, когда мне было лет двенадцать. Она уехала из Медведино, мы с отцом остались. Я встретил ее полтора года назад в каком-то фонде. Встретил и позвал сюда. Надоело быть одному. Катарина исчезла, семейная жизнь не задалась, захотелось иметь кого-то родного рядом, кого-то, к кому можно повернуться спиной и не получить нож под лопатку. – Что-то появилось в его голосе, какая-то горечь, от которой у меня защемило внутри. – Так как насчет определения? – Мужчина положил руку мне на колено, я сделала очередной глоток бульона. – Кто ты мне? Кто ты себе и что натворила, раз так боишься полиции? Откуда эта тень в глазах? И этот страх?

Руки задрожали, и чашка с бульоном стукнулась на зубы. Я поставила ее на поднос. Видимо, пластырь все же придется содрать и обнажить рану. А это не очень приятное зрелище.

– Убила кого-нибудь? – Назар стал разминать мне плечи. Тон был шутливый, но то, что я не ответила, насторожило мужчину. – Серьезно? – Его руки замерзли.

– Нет, – ответила я, и он провел по моей шее. Так и хотелось наклонить голову и потереться щекой об его руку. Хотя бы на прощание.

– Тогда что? Чем ты занималась в компании этого мошенника? Шантажом? Вымогательством? Выманивала у бабушек пенсию?

– Нет, и не потому, что такая хорошая, а потому, что пенсии – это не наш размер. Слишком мелко для Михаила.

– Так чего же ты стесняешься? Не вымогательства и шантажа, а чего?

– Подсела на героин. И это было еще до Михаила.

Он присвистнул.

– Дорогое удовольствие.

– На самом деле не очень. Кокаин дороже. – Я не знала, куда деть руки, сцепила пальцы и положила на колени. – Но это удовольствие, скажем так, постоянное, а деньги имеют свойство заканчиваться.

Назар вдруг взял меня за руку и закатал рукав халата.

– Они давно зажили. По первости, когда я уже подсела, но думала, что в любой момент могу соскочить, кололась в ноги, их спрятать проще, чем руки.

– Давай я скажу, что вижу. – Он провел пальцами по плечу. – Я вижу оступившуюся девочку, которая упала в яму, а потом нашла в себе силы выбраться из нее. И эта девочка даже не представляет, насколько она сильная.

– Не надо, – попросила я, чувствуя, что еще немного и разревусь, так и не рассказав всего. А это нужно сделать. Нужно содрать пластырь. – Это еще не все. – Назар наклонился и поцеловал меня в шею. – Как я уже сказала, деньги имеют свойство заканчиваться. В один день закончились и у меня.

– Ты воровала? – тихо спросил мужчина, я ощутила его горячее дыхание на своей коже.

– Нет… То есть да. Но на кражах меня не ловили.

– А на чем ловили?

Я набрала воздуха, как перед прыжком воду, и выпалила: