Твоя чужая жизнь

Колина мама сидела в кресле возле окна, вид у неё был отрешённый, но на удивление умиротворённый. Однако на появление посетителей она совершенно не обратила внимания. Коля присел рядом и взял женщину за руку. За какие-то десять дней пребывания в клинике мать стала выглядеть гораздо лучше: пропали мешки под глазами, осунувшееся ещё недавно лицопосвежело, и даже запущенные в последние годы руки оказались ухоженными.

— Ей здесь действительно лучше, — сделав тот же вывод, тихо произнесла Юля.

— Да. Деньги рушат жизнь, но они же к ней и возвращают, — отпуская руку матери, вздохнул Коля.

— Если хочешь, я с ней посижу немного, — предложила Юля и покосилась на дверь. — Там тебя явно кто-то ждёт.

Коля взглянул на мнущуюся до сих пор возле слегка приоткрытых дверей Киру и тихонько выскользнул из палаты. В белом брючном костюмчике девушка выглядела ещё привлекательней.

— Привет, — смущённо отводя взгляд, тихо произнесла она. — Ты тогда исчезла. Ни телефона, ни адреса не оставила. Я тебя чем-то обидела?

— Нет, нет. Извини. Просто в жизни столько всего происходит.

— Бывает, — неожиданно робко улыбнулась девушка. — У меня сейчас тоже непростой период. Мы ещё увидимся? — в её взгляде читалась надежда.

Коля молчал, не зная, что сказать в ответ. Она его привлекала, но обещать что-то он не мог.

— Я всё поняла. Прости! — она резко отвернулась и поспешила прочь, но Коля успел заметить подозрительно заблестевшие в последний момент глаза и, догнав, остановил девушку.

— Ты не должна просить прощения. Это я ушла. Просто… это как бы в первый раз было… ну… так, — подбирая слова, мямлил он. — В последнее время столько навалилось. Но я вспоминала тебя, — честно признался он, и девушка, робко улыбнувшись, взглянула ему в глаза. — Только почему ты назвалась Кирой, если ты Марина?

— Марина по паспорту. А Кира — прозвище с детства и сетевой ник. Я к нему привыкла. До недавних пор по имени меня только отец звал. Но большую часть времени я была сама по себе, у него вечно — то дела, то командировки. Года три назад у нас в отношениях напряг начался, и он купил мне отдельную квартиру. Мы с тех пор почти не видимся. Вот потому и Кира.

— Ясно. У меня с отцом тоже было непросто порой, — вспоминая глупые, пустячные ссоры, вздохнул Коля.

— Ой… мне бежать надо, вдруг Леониду Петровичу что-то понадобится. Да и вам ещё счёт выписать надо.

— Кстати, я была удивлена, увидев тебя здесь. То есть, не говорю, что место плохое, но так далеко от города, и к тому же, работа секретаря. У тебя наверняка есть образование, и связи у отца…

— Универ я бросила на втором курсе, так что образования целая средняя школа. Стажа тоже нет. Это моя первая работа. Раньше как-то не приходилось. У папика, видимо, проблемы. Связаться с ним не могу, счета заморожены, а на моей карте копейки. Благо, знакомые предложили это место.

— И давно ты здесь?

— Меньше месяца. Но я не жалуюсь. Мне комнату тут выделили, нет необходимости ездить в город. Если всё будет хорошо, то думаю квартиру сдавать, всё копейка лишняя капать будет. Только если бы мне об этом полгода назад сказали, я б в жизни не поверила, что так жить буду, — опустив веки, вздохнула девушка.

— Не поверишь, но понимаю.

— Ой. Всё… убегаю. Придёте за счётом, я телефон тебе напишу. Звякнешь, если вспомнишь когда-нибудь. Я буду рада.

Вернувшись в палату, Коля застал умильную картину: Юля, нашёптывая что-то утешительное, обнимала тихо плачущую мать. Он отвернулся, не желая лицезреть эту идиллию. Благодарность по отношению к добросовестно вошедшей в роль подруге по несчастью смешивалась с ревностью. Это он должен сидеть там, его объятия должны служить утешением матери!

— Пойдём. Я её уложила, — раздался рядом голос Юли.

Наведавшись к Кире, они покинули клинику. У Коли ком непрошеной обиды стоял в горле. Говорить не хотелось, благо, и спутница какое-то время молчала.

— Она сейчас совсем как ребёнок, — нарушила молчание Юля. — Ей там одиноко. Да и в целом… я даже не пытаюсь представить, каково ей сейчас. Маму я не помню. И отец вечно отмалчивался или уходил от ответов, когда речь заходила о ней. А теперь я не знаю, был ли он родным вообще. Его нет. И я не могу понять, что чувствую. Он был самым любимым существом во всём мире. Идеалом. А потом эта история, и я не понимаю, если это его рук дело, то за что? А если это не он, то я бесконечно виновата за то, что не верила. Возможно, стоило довериться, рассказать, и он что-нибудь придумал бы… — неожиданно Юля всхлипнула. — И теперь его нет, и я не знаю, во что верить… я никогда не узнаю ничего о маме… и Кирилл, я ему верила. А теперь… я осталась одна…

— Может, это и не они. Помнишь, Василий говорил, что предполагают, что был кто-то ещё? И ты не одна. У тебя есть мы.

— Мы? — переспросила Юля.