Твоя на одну ночь

– Два американо и черный чай, – сделал заказ мистер Харрисон.

Едва официант отошел, Эден начал говорить, не спуская с меня задумчивого взгляда и ритмично постукивая по гладкой поверхности стола пальцами в черной кожаной перчатке:

– Мисс Скотт, меня зовут Эден МакКуин, я занимаюсь вашим делом. Пока что ситуация неоднозначная. Есть доказательства вашей невиновности, но эти ниточки настолько тонкие, что пока их в аргумент не возьмешь. Смотрите, – он достал из кейса папку. Открыл ее и извлек прозрачный пакет с письмом. – Это мы обнаружили в вашем почтовом ящике. Хотите взглянуть?

До меня дошло пока вот что – они ковырялись в моем ящике!

– Пожалуй, – охрипшим голосом согласилась я.

Мне протянули лист бумаги, заключенный в прозрачный пластик. Дрожащими пальцами взяла, вчиталась в напечатанные буквы…

– Наш агент, к сожалению, пропустил курьера, но его уже ищут по той информации, что мы получили по камерам…

За моим домом еще и следят?!

– И поэтому это их первая и последняя ошибка. Эден, ищи новых специалистов, – холодно вставил мистер Харрисон.

Господи, пусть это будет просто сон… Кошмар, который исчезнет, как только проснусь. Но я не спала.

А прочитанное до сих пор крутилось в голове: “Предупреждение 1. Маленькая Лиззи, уведомляю: верни то, что некогда принадлежало мне. Договор с твоим отцом расторгнут. Или же можно перейти к более интересным методам”.

Горячий кофе, принесенный официантом, немного приободрил меня и я, взяв свои эмоции под контроль, выдавила:

– Я не знаю, о чем здесь говорится.

– Может, вам что–то говорил отец о своих делах? Потому что вас подставили именно по этой причине. Нарочно строят ловушки, чтобы вы из безысходности сдались.

Покачала головой. Он просто в один день пришел домой уставший, с погасшим взором и сказал лишь два слова.

– Я банкрот. – И сколько в этих словах горечи, разбитых в кровь мечтаний. Ведь я знала, что пришлось преодолеть отцу, он ведь поднялся с нуля на такую высоту, богатых родителей у него не было.

С того дня он начал продавать все наше имущество – начиная с самой компании, где был единоличным владельцем, и акций иных фирм до машин и специальных оборудований. И то, что у нас осталось в итоге – квартира, где мы с Ником живем, доставшаяся мне с ним от бабушки. Вместе с состоянием словно чах и отец… Наверное, из–за этих навалившихся на меня проблем, я не сразу заметила то, что начало твориться с братом.

– Есть повод думать, что мистер Скотт оставил что–то очень ценное, но качественно припрятал, – лишь фраза, а ранит, словно бритва.

Джорджина, она ведь не просто так приехала. Все же больно, потому что глубоко в душе жила глупая надежда на то, что она действительно соскучилась…

– Мать приехала с чего–то, – убито произнесла. – Понимаете, мистер МакКуин, Джорджина лет так шесть вообще о нас не вспоминала, а сейчас вдруг заявилась. Думаю, так и есть.

Дальнейший разговор прошел как в тумане. Я слышала слова мужчин, отвечала, но будто бы до меня доходило все через пелену. Эмоции, слова, окружающие – все запуталось и перепуталось. И я тоже запуталась в этой липкой паутине. В самой себе и в том, что вокруг.

– Напоследок хочу вас попросить пока мы не разберемся с этой проблемой, стараться поменьше афишировать себя, – и, пожелав хорошего дня, Эден МакКуин скрылся в толпе. От предложения Харрисона подвезти его, он отказался.

– Идем, Элизабет, – Джеймс открыл мне дверцу.

Бросив последний взгляд на место, где вдребезги разбились остатки моих розовых очков, села в машину. Люди не могут меняться. Даже если на них упадет кокос. Или даже дюжина кокосов.