Твоя навеки

Ее лицо когда-то было даром юности и природной красоты. Она провела пальцем по щеке. Теперь кожа вокруг глаз была покрыта сеточкой морщин. Это были следы пережитых страданий, радости и горя. Кожа стала тоньше, суше, а черты лица словно хранили отпечаток ее нелегкой жизни. Она знала и мучение, и восторг. Она любила смеяться, но и легко поддавалась грусти. Время не щадило ее, но она все еще была очень хороша собой. Юность прекрасна сама по себе, и ее особенно ценишь, когда она уходит безвозвратно. Раньше она была смелой и упрямой. О, она хотела бы, чтобы зеркало перед ней оказалось волшебным, чтобы она могла войти в него и снова стать той юной девочкой, которая сможет самостоятельно выбирать свой путь.

Все в комнате напоминало о тех неспешных днях в Санта-Каталине, когда она купалась в удовольствиях и наслаждалась жизнью. В шкафах висела ее одежда. Это был словно музей ее жизни. София рассмеялась, увидев белое платье, которое она надела в тот день, когда Санти вернулся из Америки. Оно по-прежнему лежало скомканным в дальнем углу шкафа, а на виду были джинсы, из которых она тогда не вылезала. Конечно, сейчас она не смогла бы натянуть их — она уже не носила одежду для миниатюрных. Но свитера и футболки все еще будут ей впору. Ей так хотелось поскорее переодеться в одну из своих старых вещей и появиться в таком виде на террасе.

— Когда мы услали тебя, мы еще не знали, что ты не вернешься, однако продолжали надеяться, — услышала София голос матери за спиной. — Поэтому я сохранила все, как есть.

Она говорила по-английски, словно родной язык был для нее спасением в такой волнующий момент. Она прошла к окну и провела рукой по занавескам.

— Когда стало понятно, что ты можешь никогда не вернуться, я не смогла заставить себя вынести эти вещи из комнаты. Как будто я давала себе еще один шанс. Думала: а вдруг она передумает? Я не знала, что делать с вещами. Мне было страшно их выбрасывать...

Ее голос оборвался.

— Все сложено так, словно я никуда и не уезжала, — садясь на кровать, произнесла София.

— О да, я не могла смириться с тем, что ты покинула нас навсегда. Рафаэль построил себе дом, Августин уехал в Штаты, а мы с Пако остались одни. Ты можешь жить здесь, сколько тебе заблагорассудится. Хотя, может, ты хочешь остановиться где-нибудь в другом месте?

— Я еще об этом не думала, но мне кажется, что снова поселиться в своей комнате было бы здорово.

Она не смогла удержаться от того, чтобы поддразнить мать, и добавила:

— Все, как в старые недобрые времена!

К ее изумлению, Анна отреагировала спокойно, и на ее лице на мгновение мелькнула улыбка.

— Давай надеяться, что нет, — ответила она.

Закрыв дверь своей комнаты, София позже вечером направилась к дому Чикиты. Она вспоминала подробности своего романа с Санти: ее мама и Чикита все еще были близкими подругами. То лето было самым счастливым в ее жизни, пока об их отношениях с Санти не узнали родители. Она погружалась мыслями в прошлое, ощущая, как в душе зарождается надежда на то, что ей снова выпадет удача.

Мария сидела в кровати в бледно-голубой ночной рубашке. У нее не было волос, но кожа была прозрачной и чистой, а глаза цвета шерри сияли от удовольствия.

— Наверное, дома и вправду стены помогают, — произнесла она, прижимая к себе двух младших детей и любовно целуя их загоревшие мордашки. — Эдуардо, принеси наш альбом. Я хочу, чтобы София наверстала те годы, которые пропустила.

В доме Чикиты, в отличие от больницы, была оживленная обстановка. Здесь и раньше всегда звучал смех, играла музыка, а вечером комнаты наполнялись благоуханием жасмина и ароматной травы. У Санти и Клаудии не было собственного загородного дома, поэтому в выходные и на каникулы они тоже приезжали сюда. София понимала, почему Санти не хотел уезжать отсюда. Этот дом напоминал ему о беззаботных и счастливых временах, о тех днях, когда ему сопутствовала удача.

Санти и София не обмолвились ни словом, пока сидели у кровати Марии, давая возможность поговорить ей и Чиките, но, тем не менее, осознавали свою близость. Женщины смеялись, вспоминая приключения юности, одна история сменялась другой. Годы, проведенные в разлуке, как будто растворились в тумане. Когда они вышли от Марии, уснувшей в уставленной цветами своей комнате, София вдруг ощутила себя так, словно никуда и не уезжала.

— Знаешь, Чикита, так здорово снова увидеть Марию, — призналась она, когда они вошли в гостиную. — Я рада, что приехала.

— Ты доставила ей огромную радость. Она очень скучала о тебе. Я знаю, что встреча с тобой не продлит ее дни, но хоть немного укрепит волю к жизни.

София обняла тетю. Страх последних месяцев едва не сломил дух Чикиты, и София ощутила, какой хрупкой и тоненькой, как веточка, стала ее тетя.

— Ты и семья — вот и все, чем живет моя Мария, поэтому силу ей дает прежде всего то, что у нее такая мама. Она преобразилась, когда попала домой. Ее последние дни будут наполнены миром и радостью.

— Ты права, София, — сквозь слезы промолвила Чикита. — А что мы будем делать с тобой, дорогая?

— Я вернусь к своей семье, конечно. Что ты имеешь в виду?