Твоя навеки

Анна улыбнулась, а потом ступила в лифт.

— Мне было двадцать четыре, когда я уехал из страны, поэтому, как ты легко можешь догадаться, она немного ошарашена.

— А твоей семьи не будет? — настороженно спросила Анна.

— Конечно, нет. Сегодня же суббота. Мы никогда не остаемся на выходные в городе, — объяснил он, словно этот вопрос вызвал у него удивление. — Мы возьмем самое необходимое и отправимся в поместье. Все остальное оставим на Эсмеральду.

Квартира была просторной и светлой. Окна выходили в парк, усаженный раскидистыми деревьями, под которыми на скамеечках сидели влюбленные, наслаждаясь весенним утром. Щебетание птиц и звонкий детский смех эхом отдавались в комнатах. Где-то неподалеку громко и настойчиво лаяла собака. Пако провел Анну в маленькую бледно-голубую комнату, декорированную в английском стиле. Занавески в цветочек сочетались с покрывалом на кровати и подушками на кресле у прикроватного столика. Из окна открывался вид на город: за бесконечными крышами виднелась искрящаяся полоса реки.

— Это Рио де Ла-Плата, — объяснил Пако, подходя к Анне сзади и обнимая ее. — Там, за рекой, уже начинается Уругвай. Эта река самая широкая в мире. А вон там, — показал он на здания, — находится ла Бока, старая портовая зона, заселенная индейцами. Я обязательно поведу тебя туда, потому что там лучшие итальянские рестораны и дома, выкрашенные в необыкновенные цвета. Еще я непременно покажу тебе Сан-Тельмо, старую часть города с мощены-ми улицами и такими древними домами, что они уже рассыпаются от времени. Там я станцую с тобой танго.

Анна не могла сдержать восторга при мысли о том, что этот великолепный город вскоре станет ее второй родиной.

— Мы будем прогуливаться вдоль реки, которую называют Костанера, держаться за руки, целоваться, а потом...

— Что потом? — кокетливо спросила она.

— А потом я приведу тебя домой и буду любить вот на этом супружеском ложе. Я буду любить тебя, и моя чувственность зажжет в твоей душе ответный огонь, — ответил он.

Анна хрипло рассмеялась, вспоминая все те вечера, когда они целовались, отказывая своей плоти в утолении страсти, грозившей испепелить их обоих. Анна словно не ощущала тяжести своего тела, когда руки Пако ласкали ее грудь под тонкой тканью блузки. Она отстранилась и покраснела от стыда и желания. Мать учила ее, что девушка должна беречь девственность до самой брачной ночи. Ни одна порядочная девушка не позволит мужчине скомпрометировать себя, добавляла она.

Пако был старомоден и вел себя как истинный рыцарь. Не известно, каким чудом ему удалось выдержать все нарастающее физическое напряжение, но он с уважением отнесся к желанию Анны сохранить целомудрие до свадьбы и пытался подавить зов плоти продолжительными прогулками и холодным душем.

— Впереди у нас вся жизнь, и как только мы поженимся, то сможем познать друг друга, как и полагается мужу и жене, — говорил он.

Анна вытащила из чемодана свою летнюю одежду, не тронув остальных вещей, которыми предстояло заняться Эсмеральде.

Она искупалась в большой мраморной ванной и переоделась в длинное платье, украшенное цветочным рисунком. Пока Пако был занят в своей комнате, у нее появилась возможность обойти апартаменты, которые занимали два этажа. Она задержала взгляд на черно-белых фотографиях членов семьи в красивых рамках. Должно быть, эти улыбающиеся люди на снимках были родителями Пако. Гектор был высоким и темноволосым, с черными глазами и орлиными чертами лица, что делало его похожим на особу королевской крови. Мария-Елена, мать Пако, была светловолосой миниатюрной женщиной с меланхоличными глазами и красивым ртом. Они выглядели как очень элегантная пара. Анна надеялась, что понравится им. Она вспомнила слова тети Дороти о том, что родители Пако, очевидно, мечтали, чтобы он женился на девушке своего круга. Анна была так уверена в себе в Лондоне, но чем ближе был момент знакомства с этим великосветским миром, тем больше в ее сердце вползал страх. Несмотря на присущее от природы изящество, Анна знала, что она всего лишь провинциальная ирландская девчонка, которая мечтает о судьбе Золушки.

Она услышала, как Пако разговаривает с Эсмеральдой на лестничном пролете. Он спустился к ней с чемоданом в руках.

— Это все, что ты с собой берешь? — спросил он, увидев ее с небольшим коричневым кейсом. — Хорошо, пойдем, — пожал он плечами.

Она кивнула. Да, у нее было не так уж много летних нарядов. Когда Эсмеральда вручила ей корзину с провизией, она улыбнулась и выдавила из себя: «Adios». Так ее учили прощаться на занятиях в Лондоне. Услышав, как его невеста произнесла испанское слово, Пако удивленно поднял бровь и заметил:

— Не отличишь от настоящей испанки.

Поставив сумки в лифт, он снова похвалил ее:

— Ты молодец!