Твоя навсегда

Элис, розовощекая молодая женщина с короной кос на голове, была той самой горничной, которая при похищении оказалась в карете Клер. Она не пострадала, если не считать удара по голове, и благополучно вернулась в Морнингтайд. Пытаясь как-то возместить причиненные ей неприятности, Клер взяла ее с собой в Лондон в качестве личной горничной.

– Слушаюсь, мисс Клер. – Элис принесла из соседней комнаты требуемые украшения.

Но Бет по-прежнему вертелась перед зеркалом, разглядывая новое платье, и Элис никак не удавалось надеть на нее жемчуга. В конце концов, Клер не выдержала и сказала:

– Бет, угомонись.

Сестра – умопомрачительная дебютантка в белом атласном бальном платье со сверкающим газовым шлейфом, делавшим ее похожей на сказочную принцессу, – в зеркале показала Клер язык.

Клер еле удержалась от того, чтобы не кинуть в дерзкую рыжую девчонку крошечный букетик белых роз в серебряной оправе, который собиралась отдать в руки.

– Жаль, что уксус подействовал только на ее фигуру, а не на поведение, правда, Туиндл?

– Ты просто ревнуешь, потому что ты пожилая замужняя дама, а все кавалеры достанутся мне, – добродушно парировала Бет.

Клер нечего было ответить, так что ей в ответ оставалось только состроить в зеркале рожицу. Правда, язык она решила не показывать.

Глава 23

Туиндл давно привыкла к таким перепалкам, поэтому оставалась беспристрастной, только нахмурилась.

– Хватит, девочки, – сказала она.

Услышав знакомый рефрен, сопровождавший сестер все годы взросления, Клер мгновенно перенеслась в далекое детство. Если Габби была сестрой, которой хотелось довериться, то Бет была той девчонкой, которой хотелось заткнуть уши. Между сестрами было по три года разницы, и когда-то они ссорились, даже иногда дрались, но всегда защищали друг дружку от любых нападок посторонних. Клер очень любила обеих сестер. Она была рада выводить Бет в общество, рада, что может проводить с ней больше времени – после свадьбы Клер младшая сестра жила вдали от нее, в Морнингтайде, с Габби.

К тому же если бы не Бет, то ей Клер, пришлось бы вернуться домой, потому что Габби была занята новорожденной (вернуться следовало бы также в интересах сохранения видимости благополучного брака). Странно, но после двух лет замужества ей все еще было трудно думать о себе как о жене Дэвида. Он унаследовал от отца, второго сына герцога Ричмонда, прелестное имение в Дорсете – красивый дом и красивые окрестности. Вскоре после того, как Дэвид сделал ей предложение, он привез ее туда посмотреть, и Клер подумала, что очень скоро полюбит это место. Правда, тогда она еще не знала, что дом делают домом живущие в нем люди. После медового месяца она жила там практически одна, только с прислугой. И очень скоро поняла, что Дэвид терпеть не может Дорсет и предпочитает проводить время в более шикарных владениях кузена, где до свадьбы с дозволения герцога жил вместе с матерью, в то время как сам герцог, с которым Клер до сих пор не встречалась, уже несколько лет жил за границей. Хейли-Касл также являлся владением герцога, как и роскошный особняк в Лондоне.

Лондонский особняк идеально подходил для выхода в свет, и Клер была очень благодарна свекрови за позволение вывозить Бет именно из этого дома. Все затраты на сезон Бет нес Ник, включая и этот бал, однако как богатый, но нетитулованный джентльмен он не мог обеспечить ей «знак высокого происхождения» – как Ричмонды или Лайнсы. Но Бет при ее выдающейся красоте и, конечно, при условии отсутствия скандала едва ли упустила бы свой шанс.

В отличие от Клер в ее бытность дебютанткой Бет радостно ждала будущего. Мысль о замужестве не повергала в трепет львиное сердце младшей сестрички. Клер же в свое время ужасалась при мысли о замужестве; она боялась оказаться во власти такого же тирана, каким был ее отец. Но ее тронули матримониальные усилия Габби, а главное – она знала, что хочет иметь детей, которых мог обеспечить только муж. Вот она и вышла за красавчика Дэвида, кузена и наследника герцога, который писал ей стихи вместо того, чтобы целоваться, и дарил цветы вместо того, чтобы обнимать ее после танцев.

А потом оказалось, что Дэвид к ней холоден. Но не так ли всегда бывает в жизни? Узнать горькую правду лучше поздно, чем никогда? Наверное, это не так. Если не знаешь, чего хочешь, то никогда не будешь жалеть, что у тебя нет желаемого.

«Но может быть, Бет, как и Габби, достанется лучшая судьба», – говорила себе Клер, и она надеялась, что так и произойдет.

– Мисс Клер, мисс Твингелшем, как вы думаете, так будет хорошо?

Маленькую брюнетку Хейни наняли для Бет в Лондоне, ее рекомендовали как волшебницу парикмахерского искусства. Хейни перекинула Бет длинный локон через плечо – он спускался почти через все декольте. Клер оглядела сестру критическим взглядом и решила, что эффект потрясающий: как будто язык пламени вырвался на заснеженное поле. Кроме рыжих волос, которые Бет ненавидела, безупречную белизну девственницы нарушали только розовые губки и сверкающие голубые глаза.

– Прекрасно, – одобрила Клер, улыбнувшись сестре в зеркало. – Само совершенство.