Твоя половина мира

Элен побродила по комнате в поисках сигарет. На кремовом ковролине оставались темные разводы — она еще не вытиралась.

Прикурив, она встала у окна. Внизу по улице ползла разноцветная людская каша, на углу содрогался от ветра гигантский плакат “Глобал-Медиа”, рядом, тоже покачиваясь, переливалась вывеска “Юни-Лайн”. В офисном Здании напротив сгорбленные клерки нюхали свои пыльные клавиатуры. Один из них разогнулся и застыл с каким-то нелепым выражением. Нет, окна в ее номере непроницаемы снаружи. Хотя если бы... а, черт с ними со всеми — и с окнами, и с клерками...

Элен стряхнула пепел в аквариум и, поддев ногой уже ненужное полотенце, начала одеваться. Она не торопилась, и вызов застал ее за осмотром юбки.

— День добрый, — произнесли в терминале. Видеоканал был перекрыт.

— Это кому как, — буркнула Элен, откладывая юбку в сторону и разгребая на кровати кучу мятой одежды. — у?..

— У вас осложнения, мисс Лаур, — печально проинформировал невидимый абонент.

— У меня?.. — Она повертела в руках другую юбку, покороче, и швырнула ее за спину.

— Осложнения у нас, — уступил голос, — но мы-то здесь, а вы...

— Это я — здесь. А вы — там.

— Совершенно справедливо. Мы здесь, а вы там. И проблемы — там, — подчеркнул собеседник. — У вас проблемы, у вас.

—Ну?.. — Она помотала головой и, бросив брюки, направилась в ванную.

— Ваших соплеменников в Москве оказалось несколько больше, чем мы рассчитывали.

Фен лежал в мокрой раковине. На зеркале сквозь испарину проступили оранжевые строчки:

“Внимание! Опасная небрежность! По статистике, один фен из двенадцати тысяч...”

Элен вздохнула. Что ее точно не касалось, так это фратистика.

— “Несколько” — это насколько? — спросила она.

— Это несколько, — мягко ответил абонент. — Ваша задача...

Она включила фен и принялась сушить волосы. Трубка немного поворковала, затем умолкла.

— Что вы говорите?.. — крикнула Элен, передвигая рычажок на “Но1”.

— Будьте добры!.. — рявкнул голос и тут же добавил: — Пережжете. Придется стричь.

— Ладно, я слушаю.

Элен кинула фен обратно в раковину и вернулась к вещам. Пока ей объясняли, в чем заключаются ее проблемы, она заново осмотрела одежду и все-таки выбрала брюки. Черные, эластичные, обтягивающие, как чулки. Хорошие брючки для ее недурных ножек...

— Вы нас поняли? — осведомились в трубке.

— Чего ж не понять. Это все? До свидания.

Она положила терминал рядом с аквариумом и, увидев пачку сигарет, машинально закурила.

Чем больше она делала, тем больше от нее требовали. Правильно, так и бывает. Последнее время совсем сели на шею, а она ведь не железная...

Элен задумывалась об этом не впервые. Поменять Компанию было несложно, ведь она так... что?.. красива? Ну, само собой. Только красивых, спасибо хирургии, сейчас как собак. Умна? Да, лицевая реконструкция тут не поможет, но и ум — не дефицит. А она — одна.

— Одна, одна и всем нужна, — пропела Элен рыбкам. — Вашу мать...

Она не просто редкость, она уникальна. Да! Ее способности всегда были при деле, но использовать их по-крупному Элен не удавалось ни разу.

В школе ей было легко. Еще бы! Ей и после школы было нетрудно: выучить к экзамену один билет из сорока — работа не большая. Но все же работа. А что дальше? Повесить диплом на стену. Или носить на нем булочки для шефа...

Элен покрутилась перед зеркалом. Нет, булочками, пожалуй, не обошлось бы...

Ей было скучно. С самого детства — скучно. Она знала, что ее место на вершине, но растрачивала себя на чистку казино. От алкоголя ее клонило в сон. Наркотики?.. Наркотики — это здорово, но за каждой таблеткой маячила черная дыра, такая холодная, что у Элен начинали трястись руки. Она объездила полмира по выигранным в лотерею турам, но лишь убедилась, что ей одинаково скучно и на Западе, и на Востоке. Игральные автоматы везде были те же самые. И мужчины. Женщины — тем более.

Элен была способна на многое, но на что конкретно — она не представляла. На что-то глобальное, вселенское... хотя все глобальное, как правило, жутко тоскливо. В итоге вселенское оборачивалось очередным наскоком на казино... пока ее не позвали в Компанию. Теперь Элен платили столько, что ей стало лень подходить к рулетке. Они отняли у нее даже это. Она могла бы от них уйти, но скрыться ей уже не позволят. Она попадет в другую Компанию, с большой буквы или с маленькой — не важно. Ей снова дадут фантастически много денег и снова будут эксплуатировать. Они будут пахать на ее даре, как на тракторе. Пока она не состарится и не умрет.

Элен с двенадцати лет не покидало ощущение, что вот сейчас, в крайнем случае завтра, ей откроется смысл всего этого бардака под названием “жизнь”. Смысл не открывался, а она все ждала и ждала. И каждый день как будто что-то предчувствовала. Но это, к сожалению, был не форвертс. Это была обыкновенная надежда, которая сбывается далеко не всегда. А форвертс молчал.