Твоя примерная коварная жена

Москва ошеломила приехавшую поступать в институт Элю Яблокову, несмотря на то что в столице она уже бывала и с сумасшедшим ее ритмом сталкивалась. Однако оказалось, что приехать с вокзала в гостиницу, чтобы оставить вещи, сопроводить маму по каким-то командировочным делам в серьезное партийное заведение, а потом пообедать в ресторане, погулять по Красной площади, съесть мороженое, купленное на первом этаже ГУМа, – это одно. А готовить себе завтраки на кухне студенческой общаги, куда тебя поселили на время поступления, готовиться к экзаменам, пытаясь еще раз повторить, впечатать в память математические правила и физические законы, сливаться со спешащей в метро толпой, чувствуя всей кожей, что уже завтра ты сможешь стать ее частью, своей в этом многолюдном и многоликом городе, – совсем другое.

Эля любила Москву какой-то жадной, болезненной любовью, с которой всегда относятся к тому, чего не имеют. Она страстно мечтала о том, что будет жить здесь все пять лет учебы, а потом выйдет замуж за москвича и обязательно останется в столице насовсем, чтобы с брезгливым недоумением смотреть на приезжих, беспомощно озирающихся в метро, произносить сквозь зубы классическое «понаехали».

Мечтой покорить Москву она как-то поделилась со своей новой подружкой, с которой познакомилась перед первым экзаменом, дожидаясь очереди на сдачу и отчаянно труся. Подружку тоже звали Элеонорой, бывают же такие совпадения. Но на этом сходство между ними закончилось. Та, другая Эля, была москвичкой, носила красивую, экзотическую фамилию Фалери, мама у нее когда-то танцевала в Большом театре, сама она тоже интересовалась балетом и была прекрасна, как утренняя, только что расцветшая роза.

Хрупкая, белокурая, с большими, словно подернутыми поволокой глазами, в которых, казалось, частенько вставали слезы. Несколько месяцев назад у Эли Фалери скончался отец, которого она очень любила, и с этим, как поняла, Эля Яблокова, было связано не только огромное горе от утраты, но и некоторые трудности материального характера.

Папа – партийный бонза – обеспечивал безбедное существование семьи, и поступление Эли в институт теперь проходило в более нервной обстановке, чем могло бы. Был бы жив папа, Эле не нужно было бы мучиться с экзаменами, но сейчас ей приходилось поступать на общих основаниях.

Видимо, именно психическая нестабильность и привела к тому, что Элеонора Фалери среди всей абитуриентской толпы вычленила невзрачную, нескладную, плохо стриженную Элю Яблокову, которую и выбрала себе в наперсницы. Уж как ни далека была Эля от дворцовых интриг и партийных раскладов, но умом прекрасно понимала, что Элеоноре она не пара.

То же самое твердила и мама, которой Эля по телефону похвасталась, какая замечательная у нее подружка, как красиво и богато у нее дома и какие вкусные пирожные печет домработница Клава.

– Ой, доченька, ты бы держалась от них подальше, – встревожилась мама, выслушав дочкин рассказ. – Фалери-то большим человеком в Москве был, много я про него слышала… Не ровня они нам…

– Плохого слышала или хорошего? – поинтересовалась любопытная Эля.

– Разного, – у мамы тоже была партийная закалка, а вместе с ней и привычка держать язык за зубами. – Но большого полета человек был. Говорили, что не просто так он умер. А застрелился.

– Как застрелился? – у Эли от любопытства даже голос изменился.

– Да так. Финансовые нарушения там какие-то вскрылись, вот он испугался тюрьмы да позора и покончил с собой. Не сближайся ты с этой семьей. И домой к ним не ходи. Не дело это.

– Да ну, глупости какие, – искренне возмутилась Эля. – Вот ты же, мама, столько лет коммунисткой была, как ты можешь такое мне советовать. У моей подружки горе. Если правда то, что ты говоришь, то оно еще более горькое, чем просто смерть любимого человека. Как же я ее брошу? Нехорошо это. Подло.

– Так-то это так, – стушевалась мама, которую вроде как поймали на трусости. – Ты, доченька, уже взрослая. Ты делай, как сама считаешь нужным. Но береги себя. Не лезь никуда особо, чтобы неприятностей не было. Эти Фалери сейчас как прокаженные.

– А мне наплевать, – заявила Эля. – Элеонора – моя подруга, у меня, кроме нее, в Москве никого нет. Так что дружить я с ней буду.

О разговоре с мамой она подруге не рассказала, чтобы не травмировать ее. Не надо было Фалери знать, что Яблокова в курсе ее семейной тайны. Ведь и сдружилась-то она с ней во многом потому, что Эля Яблокова никого в Москве не знала, а потому не могла знать о случившемся в семье Фалери скандале. А вот своей мечтой покорить Москву, стать в этом городе своей она с подругой поделилась.

– Это провинциализм, – безапелляционно сказала красавица Элеонора. – Его надо выжигать из себя каленым железом. Если ты, конечно, хочешь чего-то добиться в жизни.

– В смысле?

– Стремление закрепиться в Москве, врасти в нее корнями – мечта любого провинциала. И то, что он делится ею с каждым встречным, – выдает провинциальное происхождение с головой. Сразу видно, что ты из Урюпинска.