Твоя реальность — тебе решать

— Нет! Я пошарюсь и… — запротестовал Никита.

— Нет! Я с тобой, и мы поедем в Питер! — вдруг заявила девочка и полезла в свой рюкзак, стала выгружать оттуда учебники, тетради и совать их Лере.

Ребята хором стали отговаривать ее от этой затеи, но Вероника будто не слышала их. Она открыла кошелек, потом по телефону проверила баланс на карте, затем вытащила свою ID-карту, протянула Лере. Подняла глаза, посмотрела на подругу.

— Только чтобы мать не узнала, — сказала Ника.

Лера вздохнула и взяла ученическую карту.

— Что-нибудь придумаем, — заявила она и посмотрела на Тимку. Возможно, в другой ситуации он бы возразил, отговаривал, но сейчас, глядя в ясные глаза девчонки-драчуньи, согласился, кивнул.

— Блин! — вдруг воскликнула с досадой Вероника, и ребята посмотрели на нее. — Если не приду, Настенька позвонит матери…

— Иди в школу! — настаивал Никита.

Но девочка будто не услышала. Взяла телефон и посмотрела на него.

Настеньке можно позвонить. Но сказать-то что? Ника не с бухты-барахты сказала о Питере. Есть идея. До тридцать первого всего ничего. Нужно выяснить, можно ли помочь Нику? Неужели из-за травмы он пропустит соревнования? Может, не всё так критично? Может, можно что-то сделать? Нужно к Егору, он поможет. Сестренка верила во всемогущество своего старшего брата.

Видимо, девочка соображала уж очень долго. Никита поднялся и встал рядом, улыбнулся.

— Со мной всё в порядке! Иди в школу. Хочешь, буду писать каждую перемену? — проговорил он.

Но Ника набрала номер и отошла от ребят. Гудки лились и лились в ухо. А если Настенька не сможет ответить сейчас? А если… Но в трубке щелкнуло.

— Вероника, в чем дело? — раздался запыхавшийся голос Настеньки.

— Анастасия Петровна, я не приду сегодня в школу.

— Что случилось? — испугалась классный руководитель. — Кто травмировался?

— Да нет! У нас всё нормально. Просто… — но закончить девочка не успела, Ник выхватил телефон.

— Это из-за меня, — быстро сказал он в трубку.

— Никита? В чем дело?

Ребята не видели учителя, но слышали волнение в голосе. Посторонний шум стих, видимо, Настенька закрыла дверь в класс. Парень вздохнул.

— Вы же помните, ну… разборки родителей?

Женщина вздохнула:

— Всё-таки развелись?

Никита молчал. В принципе, он мог ничего не объяснять, но по ту сторону была Настенька. Та самая Настенька, которая прошлой зимой перед Новым годом отпаивала его чаем после очередного скандала родителей. Тогда Егоров молчал и смотрел куда-то в пустоту, и молодая женщина не знала, что сказать и как утешить взрослого ребенка, и потому тоже молчала. Они, учитель и ученик, так и просидели в пустом и словно оглохшем классе. Чай остывал в кружках. Из коробки конфет каждый взял только по одной. Ник вертел шуршащую обертку, скрутив ее в тугую трубочку. Настенька вертела свой фантик, сложенный квадратиком, и то сворачивала, то разворачивала его, иной раз поглядывая на тихого ребенка. Выросшая в полной семье, где друг к другу относились с трепетом и заботой, она жалела мальчика. Его молчание пугало, угнетало, но за пять прошедших лет Анастасия Петровна успела узнать своих ребят. Кто-то плакал, изливая душу. Кто-то ругался, фильтруя речь при учителе, а Ник молчал. Молчал с надрывом и болью. Страшно молчал.

И вот опять. Очередной скандал родителей, и Настенька в очередной раз волнуется из-за выросшего ребенка, который теперь даже не был ее учеником…

— У отца другая семья, и... скоро будет ребенок, — очень тихо сказал Никита.

Настенька молчала. Что сказать на это она не знала.

— Я хотел, чтоб Ника пошла в школу… — продолжал парень, но учитель перебила:

— Хорошо, что она с тобой! Я вас прикрою. НО! Никита, ты за нее головой отвечаешь!

Подросток опешил и уставился на Веронику, та забрала у него трубку.

— Анастасия Петровна! Мы не прогуливать, честно! Мы в больницу к Егору поедем, он, если нужно, напишет справки! — затараторила девочка.

— Ника, будь рядом с Никитой, — только и сказала учитель, и девочка замерла. Настенька не просто говорила, она просила. Просила, и у Ники мурашки брызнули по рукам. — Он хороший мальчик. Очень хороший!

Вероника молчала, а потом кое-как сказала:

— Я… знаю, Анастасия Петровна.

— Дай-ка мне этого охламона, — вдруг сказал Настенька.

Ника протянула телефон Егорову.

— Слушаю, — сказал тот.

— Значит так! Фотоотчет каждый час! Если вам стукнет выпить, покурить…

— Анастасия Петровна! — возмутился подросток.

— …шкурку сниму ровными красивыми полосками, самому понравится! Усёк?

Никита улыбнулся:

— Усёк.

— Не попадитесь. Жду фотоотчета! — и она нажала отбой.

Никита отдал телефон Веронике. Девочка смотрела на парня, потом глянула на экран, всполошилась:

— Ник, ноги в руки, бегом на вокзал! Скоро «ласточка»! Рискуем опоздать! У тебя ученический с собой?

И тут Егоров, не смущаясь стоящих рядом друзей, обнял девочку. Она замерла, чувствуя, как его дыхание касается ее волос. Видела, как отвернулась от них Лера и стала заталкивать Никины учебники в свой рюкзак. Но Тимка не дал, и забрал всю стопку себе. А под ухом билось сердце Никиты. И руки сами обняли парня.