Твоя Виктория

Проснувшись на следующий день рано утром, я быстренько умылась, одела новое красивое домашнее платье с огромными ажурными карманами, нанесла легкий макияж, чуть ли не бегом направилась на кухню. Там со всей душой и верой в счастливое будущее я приготовила две чашечки кофе, поставила их на поднос вместе с вазочкой конфет и направилась в библиотеку. Не знаю, что приключилось со мной за ночь, но я решила не обижаться и… попробовать. Всё таки не каждый день предлагают стать принцессой, женой и совладелицей целой планеты… Но в библиотеке было пусто. На часах — 5 утра, а Викторио уже нет. Что, впрочем, не удивительно. Попробуй одновременно и спать, и усваивать информацию из книг. Может тоже попробовать пока никого в замке нет? Досплю часа 2, одной пить кофе всё равно никакого желания нет. И я решилась. Открыла «умную» полку — спальню по соседству от той, что облюбовал хозяин дома, и уснула. Выбрать что-то специальное я ещё не могла, поэтому положилась на волю случая. И мгновенно провалилась — благо, что не в полку и сны захватили всю меня.

Глава 4 Обучающий сон и заряд «бодрости» после него

Впервые в жизни я прочувствовала, каково это, когда у тебя раздвоение личности… Одной мне снилось, что мы беседуем с Викторио и в какой-то момент я совершенно запуталась, сон это или уже реальность.

— Ты для меня ничего не значишь. Зачем ты в моём доме? Спасибо, что вернула телефон. Но злоупотреблять гостеприимством — это дурной тон. Ты не знала?

— Я не планировала тут задерживаться, — начала оправдываться я. — Я ехала сюда в командировку, — но была остановлена лаконичным взмахом руки.

— Все вы с других планет такие, — только переночевать, только осмотреться, только выпить чашечку чая. А потом не выгонишь. Уходи. Немедленно. Я позвоню, когда захочу, чтобы ты вернулась.

Вторая я в это время читала один из тридцати четырех «Диалогов», изложенных Платоном. И если честно, не знаю, что было предпочтительнее… Мир идей, где подобное не подобно даже самому себе… Где целое если имеет части, то уже не может считаться таковым. А если не имеет, то, следовательно, лишено начала и конца, формы, постоянно движется и всегда находится в разном месте… Пытаясь следить за мыслью рассуждающих мудрецов и про себя отвечая на вопросы, возникающие по ходу диалога мыслителей древности, я лишь ещё больше запуталась, так как знание было представлено не в привычном готовом виде, а преподносилось в проблемном ключе, анализировались все варианты того или иного понимания мира. Голова кипела словно суп, который варят уже часа как 4, и вода в нём уже вот-вот выкипит окончательно…

Я резко проснулась. Сердце жгло от обиды и необоснованных обвинений хозяина замка, пусть и предъявленных во сне, но таких реалистичных. Голова болела, и сейчас воспринимать что-либо новое я была просто не в состоянии. Поэтому решила приняться за уборку в доме. Магичить мне не удалось и чуда в виде скоростного порядка не произошло. Но сейчас я была только рада труду физическому. Отыскала в какой-то кладовке обычную новую швабру и решила начать с мытья пола в библиотеке, с её второго этажа.

Я всегда любила попеть во время мытья полов, поэтому, словно оперная певица, на всю библиотеку исполнила арию «Что вижу — то пою»:

«Книжек всех здесь не счесть,
даже негде присесть,
если только поспать,
не переставая читать

».

Перевела дыхание. Пела с душой, громко, ноты брала и высокие и низкие. Теперь припев:

«Викторио — орио — рио — вио,
Любовь сердце моё захватила — ила,
Кэялинда — линда — да,
Буду рядом с тобой всегда!

»

— Браво! — раздались овации где-то там внизу.

Свесилась через перила второго этажа, а там — поклонник моего пения с букетом цветов.

— Жаль, что я не Викторио, Кэялинда, — прокричал он. — Но это не удержит меня от комплиментов. Вы бесподобны. Голос ангела, внешность принцессы, образование истинного ученого, примите моё восхищение, — и с поклоном протянул мне цветы. Затем подумал… И кинул их прицельно мне в руки, а я поймала.

— Понилион, — смеясь, сказал он. — Позвольте предложить Вам дружбу.

Спустившись вниз, в одной руке я держала швабру, а в другой — цветы. В уже приближенном варианте я увидела этакого пончика в шоколадной глазури. Сейчас поясню, почему он показался мне именно таким. Низенький, пухленький, с черными кудряшками на голове, но невероятно харизматичный, улыбчивый, с ямочками на щеках и пронзительно изумрудными глазами.

В любой другой ситуации я могла бы подумать о нём всё, что угодно, начиная от мысли «Бег-бег каждый день» и заканчивая «Какие милые кудри, или это парик?». Но сейчас он мне казался самым восхитительным, милым и неравнодушным к искусству — не пончик, а изумрудик.

— Для друзей просто Кэя, — с улыбкой представилась я.