Твоя жестокая любовь (СИ)

Зря спросил, идиот! Неужели надеялся, что она расскажет, выложит все, как на духу: «Да, Влад, я завидовала твоей сестре черной завистью, мы поругались, я позвала своих дружков, и мы задушили ее. А затем завалили камнями. Прости, что так вышло».

— Ясно, — ответил ей.

Хотя хотелось сказать другое слово.

Сука. Какая же ты сука.

— Не веришь мне, да? Нет, не веришь, — зашептала сбивчиво, прерываясь на испуганные всхлипы. И обхватила своими тонкими руками мою шею, калеча-обнимая. — Влад, не спрашивай меня больше о прошлом, не нужно. Мало там хорошего, на самом деле, и… просто не спрашивай.

— Я верю тебе, — ответил я ей той же монетой, что и она мне — солгал.

Забавное у нее имя — Вера, но суть — ложь.

— Хорошо, что веришь. Для всех так будет лучше, — пробормотала она невнятно, и через секунду заснула, и руки ее соскользнули с моей шеи.

Жаль.

Глава 16

Впервые за долгое время я спала спокойно. Меня не мучили дурные сны, воспоминания о прошлом и догадки, от которых холодели кончики пальцев… эти догадки я гнала от себя всю жизнь, но во снах они приходили, и я четко понимала, в какой я западне. Утром гнала от себя все эти мысли, погружаясь в бесконечную беготню по кругу, но ночью все снова становилось на свои места.

Сегодня же я спала сном младенца, который уверен — все будет хорошо.

Обманчивое ощущение, ведь хорошо не будет. Скорее, будет больно.

Проснулась я резко, как и всегда, от чувства бесконтрольного падения, и не сразу поняла, где я нахожусь, а когда поняла, чуть не заорала. Влад лежал на противоположной стороне огромной кровати, отодвинувшись от меня настолько далеко, насколько это возможно. И лишь левая рука была протянута ко мне, почти касаясь груди, до которой всего пара миллиметров оставалась.

Даже во сне он брезговал. Думал, я не пойму, не замечу, как он шарахается от меня, словно я прокаженная?

И сердце оборвалось: Вероника. Он спрашивал про нее, он видел нас, он… знает?

— Куда? Ночь еще, спи, — совсем не сонным голосом остановил меня Влад, когда я тихо встала с кровати.

— Мне бы в душ.

Он промолчал, хотя я вовсе не в душ хотела, а убраться отсюда поскорее. Не место мне рядом с ним, обоим плохо от этого: мне душевно, Владу физически… да его корежит от меня!

Но я, слушая тишину, открываю дверь в ванную, запираюсь, и выдыхаю облегченно — одна! Боже мой, я одна!!!

Нагло, не жалея, пользуюсь мужским гелем для душа, и, подумав, нахожу новую зубную щетку. Длинное, широкое полотенце доходит ниже колен, и на одежду, валяющуюся на полу, даже смотреть неприятно — кажется, она вся пропитана тем мерзким баром, грязная, и испорченная.

— Ладно, позже надену, пусть пока волосы обсохнут, — решаю я, и тихо возвращаюсь в комнату.

— К слову, Вера, ты испортила мой вечер.

Этими словами меня встретил Влад. Снова стоит у окна, мощная фигура напряжена, и бездвижна, и давит беспощадно, чертов сыч.

— Значит, мы квиты. Ты тоже мне много что испортил. Влад, есть ненужная футболка или рубашка?

— Зачем? — он обернулся, и я не увидела, но почувствовала, что он разозлился от того, что я в одном полотенце. — В шкафу возьми любую.

Хватаю первую попавшуюся белую футболку, и возвращаюсь в ванную, откуда выхожу уже относительно прилично одетая — футболка на мне висит, как балахон: широкая и длинная, она скрывает очертания моей фигуры.

— Ложись спать.

— Не хочу, выспалась.

— Странно, — он мягко приблизился к кровати, на которую я села, — обычно похмелье не отпускает так быстро.

— Я же говорила, что не пьяна! Раскачало немного, но не стоит делать из меня алкоголичку.

— Не стоит, да, ты сама с этим справишься.

Так, мы сейчас снова разругаемся! А этого нельзя допустить, раз увольнять Влад меня не собирается. Да и Вероника… Боже, что он знает?

— Хорошо, будь по-твоему, я пошла в родную мать, и через пару лет сопьюсь. На дно опущусь, — послушно тараторю, и быстро меняю тему на более опасную: — Ты про Нику спрашивал. Я правду сказала, не солгала. Ты не мог нас видеть в тот день, потому что этого не было. Столько лет прошло, мы с ней часто виделись, и… да, думаю, ты спутал дни. Ко мне полиция приходила, спрашивали, и спрашивали не один раз, так что если бы я была с ней — узнали бы об этом. Я просто не хочу между нами недопонимания, потому и объясняю: в тот день я не видела ее.

Боже, прости мне мою ложь. Но лучше она, чем та правда, которая больше на бред похожа, что снится мне ночами столько лет.

— Наверное, ты права. Я перепутал, — Влад опускается на пол рядом с моими ногами. Я не вижу его взгляд из-за черной, как вороново крыло, ночи, но чувствую, как жжет этот лед. — Вы близко общались, и я подумал, что мало ли… но спасибо, что объяснила.

Он мягок. Снова дружелюбен, приветлив, но кажется, что лучше бы, как и раньше жалил меня словами, чем окутывал этой пыльцой.

Пылью.

Наверное, кажется, и я снова придумываю то, чего нет. Влад поверил, иначе бы не сидел так спокойно рядом со мной, а придушил бы.