Твоими глазами (СИ)

Жрец должен был прибыть вечером для проведения ритуала пробуждения и прославления Богини. Хотя близнецы были рядом с ним с самого начала, они не знали точно, в чем заключаются эти ритуалы. Отчасти потому, что Дарен не хотел говорить, отчасти – потому, что они не хотели знать правду, которая могла оказаться не очень приятной. Дарена уважали и боялись. Даже те, кто хорошо знал и любил его, не могли точно предсказать действий Жреца. Казалось, он действует по наитию того Бога, которому служил так долго – жестокого, беспощадного. Умный и хладнокровный Дарен был воплощением силы, это признавали все, кто с ним сталкивался, даже прирожденные вожди. Его приказы не обсуждались и не повторялись. Единственным живым существом, осмеливавшимся диктовать Дарену условия и ставить перед ним рамки поведения, была Ану. Рядом друг с другом из Жреца и Жрицы они превращались в обычных людей, позволяя себе кричать, ругаться и дико ссориться по разным причинам. Или наоборот, проявляя такую глубину чувств, что окружающие начинали прятать глаза и поспешно ретироваться в разные стороны. Судя по блеску их глаз, они оба просто наслаждались такими моментами.

Существовала, однако, определенная опасность, из-за которой, собственно, Дарен и решил жить подальше. Эмоции этих двоих, особенно если они сводились, наконец, к сексу, освобождали огромное количество энергии. Буквально. По всему миру. Наводнения, цунами, землетрясения, пожары… Список можно было продолжать до бесконечности, но что с этим всем делать, не знал никто. Дарен не очень любил людей, поэтому ему было в сущности все равно. Но он обожал Ану, которой все равно не было, поэтому Жрец предпочитал жить как можно дальше, чтобы не иметь соблазна ее увидеть. Судя по наблюдениям близнецов, его старания не увенчались успехом ни на йоту, зато Дарен преуспел в мазохизме.

– Кон, лови! – В сторону одного из близнецов полетели скрученные жгутом цветастые полоски.

Он рефлекторно вскинул руку, схватив то, что взмыло в воздух и только потом разглядел. В руках Конхенна поблескивали две длинные ленты темно-синего и ярко-красного цветов. Оборотень недоуменно вскинул бровь.

– Зачем мне твои ленты? Еще и такие?

– Синяя – для битвы, – бросился перечислять Маккон, – красная для привлечения противоположного пола… а еще нужно будет вплести в волосы те гранатовые бусины, которые я нам купил.

– А мне зачем? – снова спросил его близнец.

– Надо!

Конхенн ошеломленно покачал головой. Иногда его брат действовал абсолютно вне всякой логики. Но, так как из его поступков всегда получалось что-то хорошее, то спорить Кон не стал. Хочет Мак бусины – будут ему бусины.

Смежной комнатой была гардеробная с двумя рядами шкафов по обе стороны стен. В ней близнецы как раз и находились сейчас. Правую комнату всегда занимал Конхенн, а в левой жил Маккон, поэтому – исключительно для удобства – их одежда располагалась так же. Доминирующим цветом у обоих был черный, преобладая не только в одежде и любимых вещах, но и в оформлении жилища. Только редкие вкрапления синего и красного оживляли чернильное однообразие, однако близнецы были от этого в полном восторге. Единственными растениями в их жилище были бенгальские розы, совершенно не имеющие запаха. Это был своеобразный знак внимания к ним фей-крошек, живущих в этом доме, которые выращивали эти цветы специально для оборотней.

– Сегодня придется побегать, – Маккон вытащил из своего шкафа две черные футболки без рукавов и с V-образным вырезом, передав одну брату.

– Ты имеешь в виду, что хочешь мои кроссовки для пробежки или, что лучше вообще не надевать обувь?

– Я думаю, лучше не надевать, – Маккон взял расческу. – Я бы не хотел выбрасывать хорошую обувь.

– А штаны тебе не жалко? – Улыбнулся Конхенн.

– Неа, – Мак взял ленты и стал плести высокую косу, – я их как раз для этого и брал. Подай мне вон ту шкатулку и помоги.

Конхенн взял лакированную коробку из дерева, украшенную искусной резьбой, и открыл ее, поднеся к свету. Внутри, аккуратно упакованные в пластиковые пакетики, покоились бусины из различных камней и металлов. Между ними виднелись разные заколки: парные и односоставные, диковинные и простые, старинные и совсем новые. Все это имело лишь одну общую черту – чертовски высокую стоимость. Кон поморщился. Он не любил эту черту своего брата, считая ее слишком вычурной.

– Доставай гранатовые бусины, – скомандовал Маккон, – как капельки, такие.