Твоими глазами (СИ)

Подхватив очки, Ллариг подошла к мужчине. Ее тело все еще болело, так что, наверное, следовало благодарить Богиню за те несколько дней беспамятства, в которые организм хоть как-то восстановился. Украдкой взглянув в зеркало, Фир нахмурилась. Слишком бледная, с темными кругами под глазами и кроваво-красной линией рта… Что если она не понравится Эккарту такой? Теперь, когда он может видеть? Обернувшись к нахмурившемуся оборотню, она пожала плечами. Есть вещи, на которые мы не можем повлиять, правда?

Подойдя к мужчине, Фир вложила в его руку солнечные очки. Эккарт надел их, с облегчением выдохнув. Хмурое выражение исчезло с его лица, забрав с собой мелкие морщинки с уголков глаз. Мужчина с интересом оглядел пространство, остановившись на гибкой женской фигуре рядом.

– Самое красивое зрелище в моей жизни, – улыбнулся он, – но я предчувствую еще более прекрасное, когда мы окажемся только вдвоем, и та толпа, которая сейчас за дверью, будет занята чем-нибудь кроме нас.

– Толпа?

Его взгляд, даже из-под почти не прозрачных стекол, обжигал, совершенно лишая Фир связных мыслей. Она рефлекторно облизнула губы и выдохнула, потянув себя за ярко-красную прядь волос.

– Ну, да, – Эккарт протянул к ней руку. – Родственники, друзья, семья, врач. Я слышу, как они говорят под дверью.

– О чем? – В голосе Фир ощущался нежный бархат.

Вложив пальцы в его ладонь, Шапка сделала шаг вперед, встав ближе.

– О всякой ерунде, – он подтянул податливое тело еще ближе. – В основном, стоит ли нас оставить еще под наблюдением или уже можно отправлять домой.

Его рука проникла под больничную рубашку Ллариг, пройдясь по нежной коже. Подцепив бесформенный балахон одним пальцем, мужчина поднял ткань вверх и облизнулся. С тихим урчанием оборотень уткнулся в мягкий женский живот, прижимая тело Фир как можно ближе к себе. Мягкие губы проложили дорожку из поцелуев вниз, где бархатный влажный язык скользнул во впадинку пупка. Дыхание ее сбилось, а ноги подкосились, практически заставив осесть на крепкие мужские руки. Эккарт остановился, глубоко вдохнул аромат любимой, и глухо застонал.

– Больно? – В ее глазах еще плескалось удовольствие, мозг уже сканировал информацию.

– Очень, – мужской голос был глухим и сбивчивым. – Особенно, когда я думаю о том, что сейчас врач придет, а у меня колоссальный стояк. И вдвоем мы с тобой останемся не настолько скоро, как мне того хочется.

Фир издала мягкий грудной звук, полный довольства и нетерпения, заставив его сладко содрогнуться.

– Я же говорил, что их уже можно выписывать, – довольный голос Маккона заполнил пространство, вызвав громкий рык у его отца.

Маленькая комната почти мгновенно заполнилась народом, Эккарт едва успел одернуть рубашку Ллариг, высоко поднятую его собственной рукой. Все шумели и улыбались друг другу. В палате даже оказалось несколько фей-крошек, попавших сюда непонятным способом. Наверное, их захватил сюда кто-то из домашних. Пикси дружно галдели, разлетевшись по палате, а затем выстроились в импровизированный круг, начав водить хоровод над головами Эккарта и Фир. Оборотень следил за фейками со странным выражением. Внимание на его лице перемежалось с легкой улыбкой и изумлением, пока они летали, рассыпая вокруг искрящуюся пыльцу. Яркие как радужные капли с совершенно невообразимыми оттенками крыльев, пикси летали под потолком, распевая песни на древнем языке. Они славили Богиню и саму жизнь нежными тонкими голосами.

Эккарт протянул руку вверх. Пожалуй, он и сам не смог бы объяснить, почему сделал это именно сейчас, но одна из малышей будто ждала этого жеста, мгновенно отделившись от общей группы и присев на большую ладонь. Оборотень отчетливо различал ее внешность, не смотря на темные стекла очков. Ярко-бурые крылья с крупными пятнами в форме глаз лазурно-голубого цвета, и черная бархатная изнанка[43], до которой так хотелось дотронуться мягким ласкающим движением. Ее вес был небольшим, но довольно ощутимым в его теперешнем ослабленном состоянии. Тоненькие ручки феи-крошки обхватили его большой палец, как будто ствол небольшого дерева. Она чихнула тоненьким голоском, почувствовав острый больничный запах и изящно потерла носик.

– Наш Оракул просили передать, что доказательство уже написано, – Эккарт узнал ее по голосу. Эйнат[44], вот как звали пикси.

– Спасибо, – произнес он, так ничего и не поняв.

Фейка поднялась, упершись маленькими ступнями в его ладонь, и взлетела вверх, присоединившись к остальным, все еще поющим во славу жизни.

Глава 27

Мир был тем же самым и абсолютно другим. Заполненным не только ощущениями, звуками, запахами, но яркими красками и светом. Он упивался собственными ощущениями, этим даром, принимая все вокруг как величайшее чудо. Даже слишком яркое для его глаз солнце безмерно радовало, вызывая на лице глупую улыбку. Но все это было бы бессмысленно без женщины рядом. Фир.